— У меня проблемы, — в голосе папы слышатся поникшие нотки. Я даже не сразу верю ему.

Отец всегда был для меня олицетворением мужественности и силы, сейчас выглядит слабым и беспомощным.

— И чтобы защитить дочерей, отдаю замуж за человека, который способен предоставить надежную охрану и только под его покровительством вам ничто, и никто не сможет угрожать. Мне лучше живые и здоровые дочери, выданные замуж за одного человека, чем на мне будет висеть тяжкий груз за вашу смерть.

Я будто пребываю в ином измерении и происходящее творится не со мной. Это неправильно и дико. Как вообще такое возможно?! Мы же живые люди. Кто нам может угрожать и за что?

Мне больше нечего спросить, настолько огорошена и напугана. В груди бурлит коктейль противоречащих чувств. Хочется кричать на отца: "За что так с нами?”. Но, с другой стороны, видя его в таком удручающем состоянии, ощущаю к нему жалость.

И все же, я совершенно не согласна с решением папы. Для меня это неприемлемо. Такое в жизни не могла представить и тем более не смела даже думать.

Как вспомню этого мужчину, какой у него тяжелый взгляд, сразу передёргивает. Да и как противоречит данный расклад — стать супругой мужчины, который женится на моей сестре. Стоит подумать об этом и меня начинает тошнить.

Перевожу взгляд на Данию. Она сидит в слезах и смотрит на отца умоляющими глазами. Явно хочет просить его одуматься и не поступать опрометчиво.

— Әти (перевод с татарского “папа, отец”), давай ты не будешь спешить с подобным решением? — специально обращаюсь на татарском. Ему всегда нравился такой формат.

Он устало трёт лоб, но ничего не отвечает. И тогда начинает Дания:

— Ты нас подводишь к согрешению. Этот брак не принесет ничего хорошего. Как представить, что мы с Алсу будем супругами одного мужчины? — говорит с упрёком, вытирая мокрые щёки. — Папа, может, Алсу другого жениха найдёшь?

Я зыркаю укоризненно на сестру.

— Не надо мне никого искать! Выучиться хочу для начала, — буркаю Дание. Но родственнице плевать на мое замечание. Она вся в печали — ее возлюбленный станет мужем родной сестрёнке.

— Так, все, слушать вас больше не намереваюсь. Ступайте, готовьтесь к ужину. Вам предстоит знакомство с будущим супругом. Только, сделайте одолжение, оденьтесь прилично, — на заключительном слове делает акцент, смотря в упор мне в глаза, намекая на мой внешний вид.

Дания всхлипывает, резко встаёт на ноги, и сбегает из кабинета. Еще раз бросаю взгляд на отца и удаляюсь следом за сестрой.

До самого вечера обитаю в своей комнате и не решаюсь проведать сестру, чтобы узнать её состояние, как именно себя чувствует, после папиных новостей. И поддержать друг друга в тяжёлую минуту. Однако предчувствую, Дания даже меня не захочет видеть.

Время, как назло, против меня, оно стремительно близится к приезду Тамира. Гульсина-апа напоминает об ужине и надо бы подготовиться.

И на меня накатывает противостояние, все сделать по-своему. Хочется поступить так, чтобы отец и Тамир пожалели о своем решении. Как снег на голову пришедшая идея, придает уверенности. Я застываю перед зеркалом и лукаво ухмыляюсь собственному отражению, предвкушая выражения их лиц, когда моя блистательная идея воплотится в реальность.

***

— Алсу, гость приехал. Все собрались в столовой и ждут тебя, — гувернантка стучит в мою комнату, предупреждая об ужине.

— Скоро спущусь, Гульсина-апа, — кричу. Сама наношу последние штрихи к своему образу.

Мой план взбодрил окончательно, вся хворь спала, и на место пришло коварство. Мне хочется им всем отомстить за столь унизительное положение.