С первого курса меня плохо брал алкоголь, а именно тогда я его и попробовала впервые, Чех напоил, а потом… нет, только не сейчас нырять в воспоминания.

Резкое движение, и теперь перед моими глазами его член.

«Оля, что ты делаешь? Беги!»

Это кричит мой разум, а абсент с шампанским разжигают в груди огонь.

Я как под гипнозом, смотрю на его член, обхватила ствол рукой. А это не так страшно, как секс на раз, будем считать, что мы познакомились в клубе, он меня напоил, привел к себе и сейчас…

Стоп.

— Ты уже откроешь рот или так и будешь его елозить? Тебя в школе шлюх плохо учили сосать? — спрашивает с ноткой недовольства.

Будь проклят тот день, когда я согласилась поехать в Эмираты. Я еще отыграюсь на Мироновой.

Ну, Оленька, с богом.

Задержав дыхание, резко вскочив на ноги, рванула в сторону двери, сумочка спадает с плеча, я путаюсь в тонком ремешке. Ломая ноги на пятнадцатисантиметровой шпильке, лечу прямо в дверь, а она открывается перед моим носом.

— А тут, я смотрю, вечеринка началась без меня, Клим Аркадьевич, тебе не стыдно?

Мужчина, в объятия которого я попала, крепко прижимает к своей широкой груди. Он высокий, волосы темные, в глазах усмешка и предвкушение чего-то страшно порочного, отчего вновь сжимается нутро.

— Ты где ее взял? Заказал, что ли?

Мужчина выглядит моложе того, который все еще сидит со спущенными штанами в кресле. Нет, я даже толком и не разглядела его, потому что к абсенту и шампанскому в голову вместе с адреналином ударил страх.

— Я думал, это сделал ты.

— Как интересно. И откуда ты взялась, такая юркая мышка?

— Я… я…

— Да уже неважно, потом расскажешь, а сейчас к делу. Ты ведь за этим пришла?

Нет, господь в этот день был не на моей стороне.

Как, впрочем, всегда.

3. Глава 3

Семь утра.

Сижу в баре соседнего отеля, народу никого. В этой стране не принято пить с восходом солнца, но я не сделала еще ни глотка. Кручу по глянцевой поверхности стойки бокал с виски, а у меня на языке его вкус, оставшийся с ночи.

С той самой ночи, что закончилась несколько часов назад.

А еще запах. Я пропитана им.

Стоит лишь вдохнуть и прикрыть глаза, как вижу картинки яркими вспышками, слышу свои крики, чувствую дрожь в теле. И как терпкое послевкусие случившегося — это муки совести и стыд.

— Попалась, малышка.

Игривый голос, мужчина прижимает меня к себе, горячие ладони ложатся на спину. Высокий, темноволосый, он практически несет меня на середину номера, а потом отпускает. Чуть не падаю на высоких каблуках на пол, прикрывая грудь руками.

— Клим, что тут происходит? Где ты нашел такую крошку-мышку?

— Сама нашлась.

— Сама — это хорошо, я люблю такие сюрпризы. И таких крошек-мышек. Кто привел?

— Сама пришла.

— А зачем пришла? Эй, зеленоглазка, ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?

Нет, мы так не договаривались, говорили, что мужик будет один, что дело плевое и меня быстро вытащат, если все пойдет не по плану. Сейчас точно нет никакого плана, пора вытаскивать. Или мне уже можно начать кричать: «Караул» и «Насилуют»?

— Эй? Она говорящая?

— Если бы ты не приперся, была бы еще и сосущая.

— Фи, Шахов, ты выражаешься, как пьяный сапожник.

— Где ты слышал пьяных сапожников? В консерватории?

Им весело. Я рада. Вот если бы во время этого нехитрого диалога я смогла бы прикинуться торшером и ускользнуть, было бы волшебно.

— Тебя как зовут?

Это он мне?

Как-то неуютно стоять при двух мужиках в одних трусах.

— Классная татуха. Ты верующая?

Прикрываю локтем крест с левой стороны на ребрах. Ему два года, с ним много связано, он с рваными краями, словно нарисован двумя мазками, он мне дорог, и дело не в вере.