Вероника сидела у белой стены напротив двери. На девушке была та же одежда, что и вчера. Она без стеснения разглядывала компанию из трех мужчин, расположившихся в другом углу зала. Когда Джек направился к ней, она не сразу повернула голову в его сторону, и он успел подумать – где бы она ни была, чем бы ни занималась, она постоянно находится в контакте с мужским полом. Вероника улыбнулась Джеку, и его смутила нескрываемая животная радость, мелькнувшая на ее лице. Чувствуя, что трое мужчин смотрят на него, Джек испытал ту неловкость, что охватывала его в юности, когда он появлялся на людях с девушкой, которая была слишком накрашена, или вызывающе одета, или имела чересчур пышные формы. В таких случаях ему казалось: все окружающие догадываются, что их связывает.

Он опустился в кресло возле Вероники, коснулся ее руки и сказал:

– Я без ума от одной девушки, которая исчезла, не оставив ни адреса, ни телефона. Ты не знаешь, где ее можно найти?

Они закончили есть и принялись за кофе. Остальные посетители уже покинули ресторан. Джек произнес:

– Вчера ты куда-то перебралась. Не скажешь, куда именно?

– Что? – удивленно отозвалась Вероника.

– Вчера вечером, – неторопливо пояснил Джек, – когда я спал в отеле, ты вернулась туда, где живешь, собрала вещи и ушла. Куда ты направилась?

Вероника растерянно посмотрела на него.

– Откуда это тебе известно?

И тогда он рассказал о визите Брезача, не упуская деталей, упомянув дождь, слезы, сцену в спальне. Лицо Вероники постепенно каменело, становилось все более безжалостным, полным презрения.

– Il cafone, – сказала она.

– Что это значит?

Она пожала плечами:

– Многое. Ничего хорошего. Дурак, подлец…

– Как он узнал обо мне?

– Я ему сказала, – заявила Вероника. – Ты недоволен?

– Ну, – начал Джек, – сейчас мне это безразлично. Но когда он размахивал ножом, несколько секунд я…

– Если хочешь знать… – Она обиженно поджала губы. – Иначе он не выпустил бы меня из дома. Устроил бы грандиозную сцену, пошел бы за мной следом. Он пообещал, что, если я назову ему фамилию мужчины, он перестанет меня задерживать. И заверил меня, что не будет беспокоить этого человека, кем бы он ни оказался.

– Возможно, он не считает, что воткнуть человеку нож между ребер – значит побеспокоить его.

– Не шути так. Он на это способен. – Она негромко рассмеялась. – А я-то решила, что с ним, американцем, я буду наконец избавлена от безумной итальянской ревности.

– Кто он? – спросил Джек. – Что делает в Риме? Что вас объединяет?

Вероника открыла рот и тут же закрыла его, не вымолвив ни слова. Она посмотрела на свои руки. На ее хорошеньком кукольном лице появилось хитрое, лукавое выражение, она словно раздумывала, стоит ей говорить правду или нет.

– Почему ты хочешь это знать? – Вероника стремилась выиграть время.

– Если бы кто-то попытался убить тебя, разве ты не захотела бы узнать об этом человеке как можно больше?

– Он живет в Риме уже почти два года. Американская армия платит ему небольшую пенсию. Говорит, что его семья очень богата, но, похоже, родные не высылают ему значительных сумм. Сюда приехал изучать кино. Он помешан на итальянском кинематографе. Хочет стать режиссером или продюсером. Фильм с твоим участием я посмотрела благодаря ему. – Она озорно улыбнулась. – Он говорил, что я непременно должна познакомиться с твоей игрой. Я это сделала, верно?

– О господи.

– Он переводит с итальянского на английский, – продолжала Вероника. – Ради денег.

– Он талантлив? – с любопытством спросил Джек.

– По его мнению, да. Он считает себя самым талантливым человеком в Риме.