Тихий смешок:

         «Да как тебе сказать… В шестьдесят обычно уже народ активно к смерти готовится. Если до девяноста дожил, считай, тебе очень повезло. Или не повезло. Тут уже как посмотреть».

         Теперь закашляться захотелось уже мне.

         «Ты серьезно???»

         «Более чем».

         Красивый четырехэтажный особняк был огромен, величественен и словно высечен из цельного куска холодного белого мрамора, что, несмотря на всю свою необычность, производило довольно отталкивающее впечатление.

         «Дворец Снежной Королевы. Или Спящей Красавицы. Ирма, ты уверена, что хочешь туда?»

         Сравнения я, как обычно бывает при общении с подругой, не поняла, но ответила:

         «А кто меня спрашивает…»

         «Логично. Тогда подвинься. Мне развлечься хочется».

Ирина:

         Долгожители, блин. По двести лет они живут, видите ли. Угу, я завидую, знаю.

         Свекровь белой лебедушкой выплыла из кареты, подхватила под руку мою тушку и с непередаваемым высокомерием объявила вышедшему встречать гостей высокому седому старику дворецкому, что графиня ожидает нас к обеду. Судя по тому, как гудели ноги Ирмы, загоняла «матушка» невестку знатно. Чем, интересно?

         «Примерками. Пригласила швею, и они вдвоем все планировали и обсуждали несколько часов подряд. Это было намного хуже, чем попасть в лапы к Шурху».

         «Да неужели? Зато гардероб обновишь. Шучу-шучу. Не рычи так. Люди услышат».

         Дворецкий между тем почтительно согнулся в поклоне, едва услышал имена и титул гостей, и открыл массивную деревянную дверь, оббитую по всему периметру железом, давая нам возможность зайти в широкий и высокий холл.

         Да… Я дом Ирмы критиковала? Ну если там – музей, то здесь – точно склеп. Все вокруг было идеально чистым и казалось стерильным, даже воздух пах тем самым медицинским раствором, от которого меня частенько тошнило в юности в местных городских больницах. Боже, тут же жить вообще невозможно: в мумию превратишься, самостоятельно забальзамируешься.

         Высоко под потолком, несмотря на дневное освещение, щедро лившееся яркими солнечными лучами в высокие стрельчатые окна, летали несколько больших магических шаров, окрашивавших воздух в красно-розовый цвет. Улица красных фонарей, блин.

         «Что?»

         «Это так у нас места, где проститутки работают, называют. И не возмущайся. Там тоже стараются чисто убирать, чтобы клиенты не дай бог лишнюю заразу у них не подхватили. Все, Ирма, ша, не мешая мне осматриваться».

         Впрочем, осмотреться мне толком не дали: свекровь во время нашего с подругой диалога уверенно шагала дальше, удерживая мою руку в своей ладони, и все, что я успела увидеть, – это узкие, длинные, хорошо освещенные магическими шарами коридоры и портреты надменных предков-аристократов на выкрашенных желтой краской стенах. О! Тут еще, оказывается, и желтый дом.

         «А теперь – что это?»

         «Больница для умалишенных. Раньше там красили стены в желтый цвет».

         «Зачем?»

         «Понятия не имею».

         Музицирование, пение и смехи за стеной привлекли наше внимание. Свекровь решительно распахнула дверь в одну из комнат и зашла внутрь, так же ведя меня за руку. Это что? Бальная зала? Да, похоже на то. Опять все  вокруг вычурно, аляповато, безвкусно. И никакого чувства меры. Обстановка просто вопиет о богатстве и безмозглости хозяев: золото и серебро повсюду, кажется – отломи кусок подоконника, и он тоже будет золотым. В дальнем конце зала – пианино и несколько кресел и диванчиков, на которых и за которыми расположилась уйма разношерстного народу, в основном – молодежь. На стук двери оглянулись, пианино замерло, и нас стали внимательно рассматривать. Через пару секунд одна из женщин, чересчур полная низенькая блондинка, одетая в ярко-оранжевое платье, с кричаще пошлым и невероятно дорогим изумрудным ожерельем на пышной, практически полностью открытой груди, стремительно поднялась с кресла и поспешила к нам.