У нее на лице расцветает сомнение. И где-то на изнанке доверие к людям умирает, похоже.

Сколько ей там, девятнадцать?

- Да, - лезу за сигаретами. 

- Что да? 

- За бумажки на флажки порвут. Если флажок не спрячется и не посидит тихонечко. Какое-то время.

- Переживаешь за флажок?

- Немного.

Катим в молчании, подъезжаем к дому. Вылавливаю ключи из кармана, провожаю ее в подъезд.

В лифте разглядываю в зеркале.

Темные волосы, стрижка каре, спереди прядки длиннее. Темные глаза, большие, лицо, как у куклы фарфоровой, красиво вылеплено.

У брата фетиш - свет не выключает никогда. Даже кровать напротив зеркала поставил.

И вчера трогал и любовался.

А сегодня, вроде как, моя очередь подоспела.

Но...

Даю ей брелок с гвоздикой и пешком сбегаю вниз по ступенькам.

Во дворе растираю снегом лицо. 

Не так планировал день начать, и вообще, раскрасила она его своим присутствием, жар-птичка.

Задираю голову, смотрю на окна квартиры.

Жалюзи опущены, неизвестно чем она там занимается. Вечера дождется или сбежит, вляпается в дерьмо.

А я нянькой не нанимался.

И все таки.

Смотрю на машину.

Никаких особо-важных дел на сегодня нет. Можно устроить внеплановый выходной, отдыхать тоже надо.

Разворачиваюсь и захожу в подъезд.

14. Глава 13

Включаю холодную воду. И визжу под душем. Прыгаю с ноги на ногу, не могу терпеть.

Но ледяной душ приводит в чувство, должен привести.

Сквозь прозрачную дверцу вижу черный кафельный пол и черный шкафчик для полотенец, большое зеркало, белоснежную раковину.

Здесь у него стильно и модно, как и в спальне. А цветных бутыльков с шампунями и гелями нигде нет, словно он тут не моется.

Кожа вся в мурашках, из последних сил держусь ещё тридцать секунд. И выскакиваю из кабины.

- Бр-р-р, - босыми ногами шлепаю по ванной, оттуда в коридор, оставляю за собой лужицы, как котенок, пока выбираюсь на кухню.

Стою голая, в каплях воды, посреди огромного помещения и чувствую себя хозяйкой.

Дома у родителей голой не походишь. У Адама тем более.

А здесь никого нет, кроме меня.

Трогаю волосы, завязанные шелковым поясом его халата и переминаюсь на месте.

Холодно.

Надо ещё пощёчин себе надавать. И, может быть, оживу.

Давлю кнопки телевизора на стене, добавляю громкость. Музыкальный канал, хиты прошлых лет.

Смотрю на сцену и представляю, что и я когда-нибудь смогла бы выступать по телевизору. Хотя, у меня только музыкальная школа в детстве, образования нет.

На музыкалке тогда папа настоял.

Потому, что сестра и без того была отличницей, а меня они решили загрузить выше головы, чтобы не болталась с подружками.

Гадина Злата.

Мы только в институте познакомились, но разве так можно? 

Предательница.

Она ведь с мамой моей знакома. Улыбалась ей, ела ее пироги, а сама...

А он чем думает?

Танцующей походкой мечусь по кухне.

Вместо стола черная стойка, похожая на гладильную доску на колесиках. Мягкие табуреты. Над плитой вытяжка в форме огромного колокольчика, черный монстр-холодильник в углу возле двери на балкон.

По очереди распахиваю шкафчики. 

В верхнем притаился набор настоящего джентльмена. Несколько плоских бутылок канадского виски, некоторые в бархатных мешочках. Бокалы-тюльпаны и драм-стаканы.

Беру бутылку и стаканы, расставляю на столе. В ресторане пробовала и знаю - это очень крепко, но зато должно помочь.

Танцую под музыку, наливаю спиртное. Королевский виски - с самооценкой у Метельских порядок.

Адам тоже любит виски.

Поднимаю бокал, в нем плещется янтарная жидкость с оттенком золота. Принюхиваюсь - ваниль и цветы, табак и шалфей, ну да, эти мужчины всегда так пахнут.