И это...

Это было.

А сейчас, в настоящем, проблема. Большая. Больше их шлангов даже.

Торможу у кирпичного здания с кривой моргающей вывеской. Буквы неровные, словно граффити, мигают цветными огоньками.

Завороженно моргаю в такт.

Симпатично.

Вряд ли кто-то из них в пять утра на работе. Я и не придумала, что говорить. Да они и сами поймут, зачем приехала, не дураки, они знали, что меня прижмут.

Так и вышло.

И мне надо выйти, но я сижу. Наблюдаю за голубями на проводах, широко зеваю.

Кладу локоть на руль, щекой ложусь на руку. С закрытыми глазами представляю, что я на вилле у моря.

Было бы здорово.

Чтобы отдельный дом, и на километры никого, засыпать на пляже, вставать с зарёй.

Никаких горящих мусорок и близнецов с нахальными взглядами.

Гармония, синее небо.

Из мечты выдирает какой-то стук.

Распахиваю глаза и дергаюсь, локтем бьюсь в дверь. 

- Ох, - трогаю шею, не чувствую ее совсем. Щурюсь в окно. Там неожиданно светло, возле стекла маячит тень.

Снова стучат. Громко по стеклу. 

Я заснула, кажется. Точно заснула, на табло девять утра.

Держу шею и открываю дверь.

- Утречка, - в салон суется черноволосая голова. Любопытный взгляд шарит по сиденьям, убеждается, что я одна. Встречаемся глазами. Он хмыкает. Выпрямляется. - Здравствуйте, зебра.

- Почему зебра? - заторможенно спускаю ноги в снег. 

- Щека у тебя в полосочку, - пальцами он небрежно штрихует свою щеку. - Зебра, ещё и без определенного места жительства. Раз спать негде. Зебра-бомж.

- Ну хватит, - выхожу, одергиваю мятое пальто.

- Да, Яна. Зачем пожаловала?

Смотрю на его блестящие ботинки, темные брюки, коричневую дубленку. Выбритое лицо, зачесанные волосы, на вид очень жесткие. Он бодрый и свежий, какой-то сильно жизнерадостный для понедельника.

В хорошем настроении, значит.

- Как тебя зовут? - прикрываю дверь, опираюсь на нее спиной.

- Не отличаешь нас? - уголок его губ поднимается в усмешечке.

- Нет, - признаюсь.

- Жаль. Мы разные.

Разминаю шею. Позвонки ломит, с трудом задираю голову, чтобы на него смотреть.

Он перехватывает удобнее сумку-дипломат, будто уйти собирается.

- Не найду десяти отличий, - торопливо задерживаю беседу.

- Нет? - он изгибает густую бровь. - Я же говорил. У меня член побольше. Тебе надо взглянуть. Или потрогать хотя бы. Раза с третьего-четвертого начнёшь разбираться.

Вокруг привычный уличный гул, скрипящий снег, гудки машин, разговоры прохожих. И в этом прежнем течении сейчас новые берега. Которые он путает, когда такое мне заявляет.

Но. Эй, ты, засранец, следи за языком - не могу ему ответить.

Он старше меня.

И, вообще, он мне нужен.

- Что молчишь, Яна? - он убирает сумку на крышу. Отводит мою руку и наклоняется, ладонью скользит за воротник моего пальто, - затекла?

- Да, - наконец, опускаю голову. 

- Ты ко мне пришла? - его пальцы разминают шею, как профессиональный массажист ловко, он ослабляет зажимы. - Ко мне?

- Да. К тебе.

- Зачем? 

- На счёт тех бумаг, - запинаюсь, дышу его одеколоном. Взрослым, статусным, мужским запахом. Неловко вырываюсь, не соображаю, пока он меня щупает. - Вы говорили, что сможете помочь. Там какие-то люди. Уже. Требуют.

Ладонью он упирается в крышу. Стоит полубоком, грудью касается моего плеча. 

- Говорили, что поможем, да, - он лениво кивает. Косится на девушку в рыжей шубке. Смотрит на меня. - Но предложение было одноразовое. Ты зря приехала.

Ха-ха я пошутил - он в конце не добавляет. 

И взгляд у него серьезный, слегка скучный, словно ему неинтересна беседа.

Но отказа у меня и в мыслях не было, не верю.

- Не поможешь? - уточняю шепотом.