Быстро завтракаю овсяной кашей, да, я все–таки купила ее ради здорового питания, и выбегаю на улицу. И тут меня посещает еще одна мысль.

А если я вернусь, а замки везде поменяны, на моей комнате вскрыт замок, вещи собраны и ждут меня на лестнице?

И что–то так нехорошо становится. Снимаю верхнюю кофту, чтобы охладить организм, а то от нервов в жар кинуло, и на секунду останавливаюсь посреди улицы в нерешительности, не бежать ли мне срочно обратно.

Конечно, в итоге никуда я не бегу, работу никто не отменял, лишь судорожно нащупываю в сумочке конверт с деньгами Александра и собственный кошелек. Самое ценное с собой, а остальное… Что ж, не факт, что мама опустится до такого, ночью все было действительно довольно мирно.

Но беспокойство не покидает меня весь рабочий день. И Светы, как назло, сегодня нет в офисе, она на выезде, не с кем переговорить, отвлечься. Несколько раз беру телефон в руки и порываюсь набрать маман, но передумываю. Никогда мы не созванивались, и тут я вдруг такая: «Привет. Как дела? Мои вещи не выкинула еще?»

Смешно.

В итоге тороплюсь домой через супермаркет. Ото всех переживаний аппетит разыгрался бешеный, нужно пользоваться, а то я не только не набрала ни килограмма, но и похудела. Двое внутри меня вряд ли довольны происходящим.

В квартире подозрительно тихо. Обхожу комнаты – пусто. Но одно хорошо, замки не тронуты.

Немного успокоившись, иду на кухню варить пельмени, мама приходит как раз к ужину.

– Мать накормишь или снова пошлешь? – выдает она с порога вместо приветствия.

Не самое хорошее начало диалога.

– Я много сварила, тебе хватит, – отвечаю нейтральным тоном.

Она проходит, моет руки и молча садится есть. Я тоже уделяю время тарелке, а не разговорам, жду ее следующего шага.

– Итак, – произносит мать, когда все съедено, – и как ты докатилась до жизни такой, не подскажешь?

Меня сильно оскорбляет ее постановка вопроса, учитывая, какой образ жизни она ведет, начиная с моего детства.

– А ты ничего не перепутала? – наливаю чай, даже руки не подрагивают. Горжусь собой, стрессоустойчивость прокачивается на глазах. – Это ты катишься, причем давно. У меня все в порядке.

– Возможно, – на удивление, мать не спорит, – но ты родилась в законном браке, чем бы он потом не закончился. И столько лет я никого в подоле не принесла!

– Ты взрослый человек, это твое дело, – произношу нейтрально. – И брак – это прекрасно, не спорю, но он не всегда случается в наше время. Это данность.

– Парень хотя бы собирается признавать дите, алименты платить?

– Нет. И давай не будем об этом больше, – отрезаю.

– Замечательно! – мать вскидывает руки к потолку. – Значит, ты с ребенком полностью сядешь на мои плечи!

– Не заметила, чтобы я на них когда–нибудь сидела, – говорю прохладно.

– Катька, ты не понимаешь, ребенок – это тебе не временные трудности на работе! Он постоянно требует и внимания, и денег. Думаешь, сейчас ты такая умница, оклад приличный имеешь, справишься. Так вот, спешу тебя огорчить – не справишься! А мне тут терпеть еще и ор по ночам, когда спать надо, лишний раз не выгнать тебя на улицу, когда у меня гости.

– Тебя твой собственный комфорт волнует в первую очередь? – внутри меня все начинает закипать, с трудом сдерживаюсь.

– Ха, конечно! – абсолютно не скрывает мать. – Одно дело, если бы ты замуж выскочила за своего богатенького, да я бы тебе сама советовала быстрее залететь! Ну или хотя бы съехала к нему. А тут – безотцовщина будет плодиться.

– Замолчи! – грубо рявкаю. – Не смей называть моих крошек безотцовщиной! Им не нужен никакой богатенький папаша, он хотел их убить!