Внимательный Фрэнк коснулся педали тормоза, и кабриолет плавно замедлился, подползая к возникшей словно из ниоткуда бетонной линии, что была непрерывна, образуя замкнутый контур периметра вокруг всей столицы. Безликая серость сплошного фортификационного сооружения выглядела устрашающе: опустевшие дома вблизи, всюду разбросанные мешки с песком и огневые точки. Линии высоких заборов с колючей проволокой, несравнимых с колоссальной мощью бетона городской стены, источали лучами мощных прожекторов, точно украшенные гирляндами рождественские елки.

– Не знаю, кем себя возомнили эти солдаты, но архитектор периметра явно черпал вдохновение из остатков берлинской стены, – пожаловался Хартман, он упоминал об этом всегда, когда герои приближались к воротам, вырезанным прямо в монолитном бетоне.

– Будто бы на всем свете помимо Берлинской стены более не существовало подобных сооружений.

Монструозное укрепление высотой в восьмиэтажный дом ощетинилось рядами причудливых стальных вышек спиралевидной формы, производящих удручающее впечатление на Фаренгейта, которому неоднократно доводилось слышать об этом грубом стальном частоколе. Фрэнк также не мог определить наверняка, был ли символ нового мира так похож на остовы военных радаров времен холодной войны между востоком и западом, во всяком случае, в городе о них мало кому было что-либо известно. Поговаривали, что только благодаря спиралевидным вышкам на стене периметра Парижу удалось избежать незавидной участи, постигшей весь остальной континент после встречи с белым туманом.

– Первое время, когда я оказался в Париже, подумывал податься в периметральную гвардию, ведь в те годы она почти целиком состояла из числа солдат разбитой армии, – поделился воспоминаниями водитель, со всем вниманием рассматривая сплошную бетонную линию, во многом похожую на стены средневековых крепостей, только за место каменных башен периметр обрамляли причудливые железные конструкции.

– И почему вдруг передумал? Слышал, принимают только людей и платят там тоже неплохо, – спросил заскучавший Хартман, вытащив из кармана пальто паспорт полноправного гражданина города. – Точно больше, чем в мастерской.

Фаренгейт повторил за напарником и также, но несколько боязливо вытащил паспорт на чужое имя.

Еще десять лет назад за столь желанный документ были готовы заплатить всеми оставшимися деньгами или даже рискнуть жизнью в опасном деле, лишь бы получить возможность жить внутри городских стен в мнимой безопасности. Белый туман продолжал свой кровавый поход по континенту, не различая между собой ни людей, ни пришлых, он забирал души всех, до кого ему удавалось дотянуться, оставляя после себя лишь стаи черных ворон, будто бы находил в этих особенных птицах достойных приемников этого мира. Предместья Парижа не стали исключением.

В тот год Фрэнку очень повезло: старый приятель по университету сумел достать ему спасительный документ, позволивший герою пересечь линию периметра накануне трагедии. Потерявшему все и даже свое имя Фаренгейт повезло. Снова, словно бы сама судьба насмехалась над ним, позволяя ему жить благодаря чреде случайных совпадений. Знакомство с Рене Локампфом стало одним из таких совпадений.

Кабриолет неспешно подползал к воротам, дьявольские вороны описывали круги в хмуром небе прямо над головами героев, точно издали наблюдая за ними, как за актерами в какой-то тоскливой театральной постановке, которая была не нужна ни артистами, ни зрителям.

Оставивший вопрос приятеля без внимания, водитель, наконец, вымолвил: