Если я на него заявление напишу, его посадят в камеру с любителями жесткой порки? Ну, чтобы все его больные фантазии в реальность превратились?

- Я хочу твою кровать, – договаривает он и садится рядом. – Но твои мысли мне понравились больше.

- Развяжи меня.

- Кровать.

- Гуляев!

- Спорь больше. Мне и правда такой твой вид нравится. Есть в нем что-то справедливое. Не находишь?

- Чертов придурок, забери себе эту долбаную кровать. А еще лучше пойди и купи новую. У тебя карта есть, идиотина.

Как же он меня бесит. Имея в кармане столько денег, он как маленький ребенок себя ведет. Кровать? Все из-за древней кровати, на которой динозавры размножались?

Меня сглазили или навели порчу.

- Я ее потерял, – виновато отвечает он, развязывая левую руку.

Это мои колготки?

 Бр-р-р.

- Что ты сделал? – щипаю его за плечо и от себя отталкиваю. Сама с освобождением справлюсь. В конце концов, я сильная и независимая. – Как? Как ты мог ее потерять, дубина?

- Лишнее тому доказательство, что телкам нужны только деньги.

Это он сейчас обиделся?

Обиженку включил и мою сумочку в руки взял?

- Давай ее продадим.

- Я тебя на органы продам. Положи на место!

И вот тут мне действительно стало плохо.

Одно дело - жить в квартире бомжа, но знать, что ты при этом можешь все себе позволить. Другое дело - не иметь совсем ничего. Что делать человеку, который привык ни в чем себе не отказывать?

Что за невезуха?

Почему у меня нету свиньи-копилки, а есть просто свинья, которая мне жизнь усложняет?

- И что мы делать будем? – с надеждой в голосе спрашиваю у него, еще раз оглядывая комнату. – У меня даже на бензин денег нет.

- Не знаю, Пантера. Работать, наверно. Сколько там официанты получают?

- Без понятия. Но ты мне должен новые колготки.

- У нас еще минут десять есть до выхода, можно я натурой расплачусь?

21. Глава 21.

Если забить на то, что я, как алкаш без места жительства, уснул на неудобном диване с кучей мусора рядом, то можно сказать, что утро выдалось идеальным. Правда, пришлось попотеть, таская на себе спящую задницу Никольской, но это так… Я не жалуюсь.

Прелести жизни.

Идея связать засранку пришла ко мне вовремя. Хрен знает, зачем я это сделал, но, черт возьми, с каким же трепетом я ждал ее пробуждения. Ради ее милого ора и угроз с проклятиями я готов каждое утро ее колготками к батарее привязывать. Знаете, это все равно что йорка подразнить. Лая много, может даже цапнуть, но веселья-то больше.

Я специально из комнаты вышел, когда увидел, что Никольский с дочуркой поговорить хочет. Наврал с три короба, что бедная София устала на работе до такой степени, что отрубилась прямо на пороге, а мне, как верному рыцарю и коню одновременно, пришлось ее до царского ложа донести. Похвалу заслужил, слова одобрения выслушал и на сытный обед - так уж и быть – согласился.

А еще меня заверили, что чета Гуляевых в гости не собиралась, поэтому, прощаясь, я уже был готов стартануть к Никольским.

На самом деле, я чертовски рад, что по крайней мере сегодня не встречусь с батей. Он мой отец, и вся остальная дребедень, да, но у меня и так башка раскалывается, чтобы еще он по ней своим половником стучал. Да и к тому же папаня Пантеры более сговорчивый. Уверен, до десерта нас уже помилуют и снимут все обвинения. Ну, а потом батьки пусть между собой разбираются. Не мое дело.

- Да-а, задница и правда шикарная. – Плечом опираюсь о дверной косяк, смотря, как Никольская стоит возле чемодана и будто молится на него. Жуткое зрелище, я вам скажу. Если бы не халат ее, в котором она сейчас, я бы уже бежал из города сверкая пятками. А что еще думать, когда видишь девчонку, которая под нос себе что-то шепчет, смотря в одну точку? Ага, точно рогатого с копытами в гости зазывает.