Новозеландский архипелаг состоит из двух крупных островов – Северного, или, по-майорийски, Те Ика а Мауи, и Южного, или Те Ваи Паунаму, отделенных друг от друга Куковым проливом и простирающихся от 34° до 45° южной широты.

Остров Ика а Мауи, сильно расчлененный в южной своей части, имеет вид неправильной трапеции, которая тянется на северо-запад по кривой линии, оканчивающейся мысом Ван Димена.

У начала этой кривой линии, в том месте, где полуостров имеет в ширину всего несколько миль, стоит город Окленд. Положение Окленда очень похоже на положение греческого Коринфа, и потому его иногда называют «Австралийским Коринфом». Город имеет две гавани, одну на западе, другую на востоке. Восточная гавань (при заливе Гаураки) неглубока и доступна лишь для не очень больших кораблей. Пристань носит название Коммерческой, и к ней примыкает Королевская улица – одна из главных в городе.

На этой улице и находился пансион Ричмонда.

15 февраля 1860 года из пансиона выходила веселая толпа школьников, сопровождаемых родителями и родственниками. Мальчики были веселы, точно птицы, выпущенные из клетки.

В этот день в пансионе начинались каникулы. Школьники предвкушали сладость двух месяцев свободы. Некоторым из них предстояло еще и путешествие по морю, о чем в пансионе уже давно шли оживленные толки. Нечего и говорить, как завидовали товарищи тем счастливцам, родители которых имели достаточно средств, чтобы купить для своих сыновей место на яхте «Мэри», готовившейся совершить плавание вокруг берегов Новой Зеландии.

Эта чудесная яхта была зафрахтована родителями учеников для шестинедельного плавания. Она принадлежала отцу одного из школьников, мистеру Вильяму Гарнету, бывшему капитану, на опыт и искусство которого вполне можно было положиться. Для покрытия издержек на путешествие среди родителей учеников была открыта подписка, позволившая собрать более чем достаточную сумму для того, чтобы обеспечить юным путешественникам всевозможный комфорт и полнейшую безопасность.

В английских учебных заведениях воспитательная система совершенно непохожа на принятую во Франции. В Англии ученикам предоставляется гораздо больше самостоятельности и относительной свободы, что весьма благоприятно влияет на развитие их характера.

Английские школьники гораздо меньше времени, чем у нас, остаются на положении детей, и их воспитание идет рука об руку с обучением. Вследствие этого английские мальчики по большей части бывают вежливы, внимательны, аккуратны и – что особенно ценно – мало склонны ко лжи и запирательству даже в тех случаях, когда им грозит справедливое наказание за проступок.

Относительно внутреннего быта пансиона нужно заметить, что в английских школах ученики весьма редко живут в общих комнатах; в большинстве случаев у каждого своя спальня, где каждый имеет право пить утренний и вечерний чай, не выходя в общую столовую. За обедом и завтраком позволяется разговаривать сколько угодно – в пределах приличия, разумеется.

Воспитанники делятся по возрасту на отделения, которых в пансионе Ричмонда было пять. В первом и втором отделениях были самые маленькие мальчики, а в трех последних – подростки. Надзиратели не находились безотлучно при учениках, читать позволялось сколько угодно, уроков слишком больших и трудных не задавалось. Гимнастике, боксу и всевозможным играм отводилась большая роль. Но зато в ходу были телесные наказания, причем главное место занимали розги. Впрочем, быть высеченным не считалось позорным, и юные англосаксы безропотно подчинялись этой мере наказания, если сознавали, что оно вполне заслужено.