Мира взяла в руки его правую руку и коснулась кожи кончиком пера.

Зан тут же вскрикнул.

– Не дёргайся, – сухо сказала Мира и крепче сжала его локоть. – Это будет клеймо моей семьи. И будет больно, извини.

Стиснув зубы, Каванар смотрел, как она выводит на его предплечье замысловатый знак – контуры крыльев и когти. Тот факт, что Мира неплохо умела рисовать, никак не компенсировал боль.

– Всё, – Мира выпустила его руку, и Зан вздохнул с облегчением, но только на миг. Мира видела, что он продолжает напряжённо смотреть на клеймо. Она хотела сказать, что медцентр сможет его стереть, но передумала. Васанар всё-таки был прав – ничто не гарантировало, что Зан не попытается сбежать. И с учётом этого лучше ему не знать, как избавиться от метки. – На Саворе это будет обозначением твоего рабского статуса, – пояснила она.

– Я догадался, – мрачно произнёс Зан, и голос его в это мгновение звучал совсем незнакомо – глухо и чуждо. Мире стало стыдно. Но она только качнула головой и продолжила:

– Иди к себе, одевайся. Если останется время – отдохни. Я бы ещё подержала тебя в капсуле, но времени до спуска осталось всего ничего.

7. 7

Васанар в сборах не участвовал. Его обычный силовой доспех был почти универсален, но заставить эльфа от него отказаться было так же трудно, как вынудить его спрятать уши. Он никогда не объяснял происхождения чёрного нагрудника из неизвестного Мире метала и двуручного меча, который лёгким движением руки трансформировался в карабин. Как-то после сладкой и бурной ночи Мира попыталась тихонько соскрести с нагрудника пробу – её так шибануло током, что она зареклась пытаться второй раз. А эльф как будто бы даже не разозлился – проснувшись, увидел её лежащей на полу, не в силах шевельнуться, спокойно прошёлся по голому женскому телу карманным медиком и ничего не сказал. В его глазах, впрочем, отчётливо читалось: «Не делай так».

Подобное равнодушие было для Васанара естественным состоянием. В обычные дни он был замкнут, молчалив, а если брался рассуждать или, хуже того, пророчествовать, то неизменно говорил разного рода гадости. Одной из немногих точек совпадения их с Мирой мнений было то, что Васанару лучше удаётся целоваться, чем говорить. К счастью, Васанар и сам это понимал и предпочитал делать то, в чём талантлив. По крайней мере, пока ему разрешали.

После ссоры он оставался настойчив, даже непреклонен, но черты никогда не переходил. Время от времени Мира ловила на себе его долгие задумчивые взгляды, которые заставляли её подозревать всякие нехорошие вещи – Васанар был слишком уверен в своей позиции. Это раздражало. Даже если вдруг он увидел в будущем что-то, что позволяло ему так себя вести.

Мира знала, что дар у Васанара действительно есть. В пути он время от времени помогал, предсказывая разного рода несчастья. Эта была ещё одна особенность лично его таланта – Васанар почему-то всегда видел и предсказывал только несчастья. Мира не знала в лицо никого из эльфийских провидцев, но собирала информацию по этому вопросу – как в научных целях, так и из любопытства, связанного с противным напарником. Так вот из её изысканий выходило, что эльфы-провидцы, во-первых, существуют. Во-вторых, обычно видят дальше и стабильнее, чем Васанар. Впрочем, этот момент ей помог разъяснить сам чёрный эльд. Когда Мира спросила его, почему его предсказания столь эпизодичны, Васанар ответил, что никогда не развивал дар всерьёз.

– У каждого эльфа несколько талантов, как, наверное, и у человека, – пояснил он тогда. – Я решил, что другие мои способности принесут мне больше пользы.