— Как-как вы сказали? — оказалось, мой собеседник что-то да знал. — Виндоухард второй? Или второй Виндоухард?

— А есть разница? — Впервые в жизни я нахмурилась. Точнее, искренне хотелось бы в это верить, будто впервые. Что там творится с моим лицом все остальное время, когда я не смотрюсь в зеркало, остается вне досягаемости моего внимания.

— Есть, — ответил мне кто-то другой.

Этим кем-то оказался он. Виндоухард Второй.

2. Глава 2. Угрюмый Вторчик

Ложь, сказанная с улыбкой, может стать правдой для тех, кто в нее поверит. А улыбчивым людям верят куда как охотнее, чем угрюмым молчунам, не так ли?

Тик-так, тик-так, тик-так. В комнате, в которую меня проводили для переговоров с моим нанимателем, стоял большой напольный хронометр. Я наконец сняла отягощенный грязью плащ и повесила его аккуратно на спинку дивана. Пристроила сбоку вещи, развязала шейный платок, а на коленях поместила мыслеблокирующую платину, лом и клещи.

Собралась ждать, так сказать.

А вообще, странно. Молоденький парень с темно-синими волосами и черными накрашенными ногтями, как у некромантов, увидев меня, покраснел и напрочь отказывался отвечать на мои вопросы, сколько бы я их ни задавала.

Может быть, все дело в приязненной улыбке?

Я слишком сильно усердствовала, что так его смутила? Поставила в неловкое положение, заставив думать о чем-то ином, кроме деловых отношений?

Сколько себя ни спрашиваю, не могу понять, где я ошиблась.

«Тик-так, тик-так…» — звучало в комнате.

Непривычно. Но ничего раздражающего. Мои сестры умеют так интересно зудеть на ухо, натягивая нервы в состояние тугого узла, что это тиканье — сущие мелочи.

«Дзинь!» — послышалось оттуда же, невольно привлекая мое внимание. Еще секунда, и из маленького кругленького дупла в прямоугольной коробке со стеклянной дверцей и циферблатом показалась бронзовая птичка, похожая на соловья.

Глаз мой невольно дернулся от неприятного ощущения, но я продолжила сидеть и улыбаться. Ведь как говорила моя маман: «Улыбка — залог успеха любого душещипателя». А глядя на меня, со вздохом всегда добавляла: «Как жаль, что к тебе это неприменимо».

Правильно, я и без улыбки способна располагать к себе людей. Ведь так? Так. Недавние события стали прямым тому подтверждением. Потому что стоило мне покинуть таверну, как за моей спиной тут же послышалось: «А кто это?», «Как она сказала, ее зовут?», и еще, самое любимое — «Думаешь, она к нам надолго?»

Успех моего прибытия — налицо. Я уже стала знаменитостью в этих краях! Видели бы это мои сестры, умерли бы от зависти. Шучу, конечно. Зависть — это еще один запрет в череде неправильных чувств, ранящих нашу душу — злость, гнев, ярость и прочее.

Вздохнула и опустила взгляд к грязи под ногтями.

— Ой, — вырвалось у меня. — А пилочку-то я и не взяла.

Но унывать не стала, вспомнив, что во внутреннем кармане жакета у меня был спрятан складной нож. Эта мысль согрела душу и позволила снова беззаботно уставиться на не слишком приятное зрелище — напольный хронометр, который с каждым тиком словно бросал вызов моему терпению.

И вот, ровно тридцать семь минут спустя, когда я уже была готова отправиться на войну с магической вещью, лишь бы она перестала скрипеть и тикать внутренними механизмами, в комнату наконец вошел он, Виндоухард Второй, застыв на пороге.

— З-здравствуйте, — пролепетал высокий, худощавый парень, точнее, широкоплечий подросток-переросток. Темно-синие прямые волосы еще некогда короткой прически теперь отросли чуть ниже ушей. Запущенная челка лезла на глаза. Узкое худое лицо, внешне не лишенное привлекательности, выглядело таким молодым. Гладкая белая кожа, прямой нос и тоненькая линия губ, прямо будущий сердцеед.