В детстве я видел в замке у деда мертвую душу. Тогда дедушка, обезумев от горя после потери своей любимой лааси, попытался ее вернуть. Ему, правда, не пришлось, как мне, гореть двенадцать дней в пламени Траунада: он поймал ее душу сразу. Или это была не она? Кто ж разберет. Они все без памяти возвращаются. Вот и супруга деда стала другой. От нее осталась лишь послушная оболочка, без памяти и чувств.

Она могла бы прожить длинную новую жизнь, но не вышло. Спустя десять дней ее нашли с перерезанным горлом в коридоре замка. В Хирнэлоне не жалуют возвращенцев из мертвых. Ходят слухи, что они могут похищать души живых и забирать их себе. А душа в нашем мире – слишком ценный товар, как ужасно бы это ни звучало.

Кажется, скоро люди совсем забудут, зачем она вообще нужна. Так же как многие забыли, что в Хирнэлоне имеется не только дух огня – Траунад, но и еще один. Кималан – дух воды. Память о нем неумолимо стирается, оставаясь лишь в старинных фолиантах да в этих забытых землях.

Сам не верил, пока здесь не очутился. Гиблые места. Зайти можно, а вот выйти уже не получится. Говорят, заслон образовался после стычки двух духов. Кималан проиграл, и Траунад его тут запер. Как только дух воды исчез, сразу же кусок материка закрылся невидимой стеной.

Но преграда ничуть не помешала найти забытым землям применение: сюда начали ссылать неугодных. Затем потянулись искатели новой жизни да беглецы. Так за несколько сот оборотов эти земли стали хоть и не густо, но все же населенными.

Вот и мне посчастливилось сюда перебраться. Не по своей воле, разумеется. В первый оборот думал: расшибу себе голову о невидимую преграду, пытаясь выбраться. Что только не пробовал. Потом успокоился и наладил здесь жизнь. Двенадцать оборотов прошли быстро, но пол-оборота назад у меня появились видения. Сам не понимая, что делаю, направил дакриш к горам. Туда, где находился край забытых земель.

Чем ближе мы к нему подбирались, тем сильнее становились предзнаменования. И я понял: Кималан зовет меня. Он просит помощи, и я должен его освободить. Если у меня получится, то и невидимая стена падет. Тогда я смогу покинуть забытые земли. Сразу вспыхнули воспоминания о прошлой жизни. О том, чего я лишился. Остро захотелось вернуть свое.

План спасти Кималана был хорош, но вмешались старые долги. Дайхово проклятье! Ну, старуха! Сдержала все-таки свое обещание. Двенадцать оборотов прошло! Видимо, умерла недавно. Снова вспомнился тот ужасный день и ее красные от слез глаза, наполненные ненавистью. Выставив вперед тощий палец, она смотрела на меня и зло шипела:

– Не пожалею и после смерти отдам свою душу Траунаду, но ты, Грэгхор, сын Олмана, ощутишь всю горечь, которую испытывает мать, теряя в одночасье всех детей. Гореть тебе в пламени боли день ото дня, пока оно не сожрет твое тело. И ни одна живая душа тебе не поможет!

Права была старуха. Я мучился от проклятья четверть оборота, и ничто мне не помогало. Не зная, что делать, я повторял ее слова снова и снова, пока меня не осенило. Раз мне не в силах помочь живая душа, возможно, на это способна мертвая? Вот и сунулся за ней.

Зло поджав губы, я глянул на мою спасительницу с мертвой душой. Смирением от нее и не пахнет. Я хорошо запомнил пустой взгляд лааси деда и то, как она подчинялась ему. А вот моя добытая мертвая душа оказалась совсем не послушной.

И ради этой наглой пришелицы я столько дней горел в огне Траунада? Да я чуть не помер. До сих пор кошмары снятся, как меня облизывают обжигающие языки пламени. Как вспыхивают искрами мои кости и осыпаются пеплом. Как ищу подходящую душу, но она прячется. Я тяну к ней дрожащую руку, а она убегает.