– Согласен. Однако упомянул я к тому, что ваше расследование с перстнями могло бы стать фундаментом для нового произведения, не думали?

Само собой, Смирнов об этом думал. Знай Оболенцев подробности путешествия Саблина и писателя в Даурию и на мыс Рытый, он бы не спрашивал. Но о написании новой книги Филипп пока не задумывался. История с монголами ещё не закончена, и на чём-то другом писатель сосредоточиться пока не мог.

– Есть ещё дела. Книга подождёт.

– А, ну ясно.

– Скажите, Яков Владимирович, а вы когда-нибудь слышали про Хара-Хото? Древний город в пустыне Гоби? – почему-то Филипп подумал, что Оболенцев может обладать информацией, которая послужит ему в поисках разгадки надписи на ключе.

– Ох… – коллекционер вновь глотнул чай и с интересом взглянул на писателя. – Очередное расследование вместе с Саблиным?

– Не совсем. Скорее, это пока исследование.

– Я, само собой, не историк, как вы, но достаточно образованный человек и могу сложить два и два. Вы интересовались старинным перстнем с азиатскими иероглифами, а когда я принес его Саблину, ну, в тот день, помните, вы тогда ещё попали в больницу? Так вот. Алексей упоминал монголов. Теперь вы спрашиваете про Хара-Хото, – Оболенцев улыбнулся. – Не самый известный памятник древней культуры, но я о нём знаю. Там жили племена, сражавшиеся с Монгольской империей во времена Чингисхана. Если я прав, а я прав, то тот ваш перстень связан с монголами, а раз вы интересуетесь Хара-Хото, то история с кольцами продолжается, верно?

Филипп не сдержал улыбки. Он почувствовал буквально восторг от того, что общается с человеком столь проницательным и сведущим в истории древнего мира. Теперь понятно, почему Саблин так ценил знакомство с Оболенцевым. Пять лет назад, когда писатель случайно встретился с Яковом Владимировичем на выставке шумерских артефактов, он совершенно не думал о продолжении общения. Оболенцев понравился тогда Филиппу, в нём чувствовалась порода, интеллект, образованность, и неудивительно, что Саблин увидел в коллекционере те же качества. Такие люди всегда привносят в жизнь новый опыт, интерес к наукам, желание обретать как можно больше знаний. Хотя Филипп и сам не был лишён качеств, привлёкших его в Оболенцеве, но находиться рядом со столь же увлечённым человеком оказалось невероятно комфортно.

– Вы правы, – кивнул Смирнов, – от вас ничего не скроешь, – он рассмеялся. – Тот перстень, что я вам показывал, был монгольским, и принадлежал, думаю, Чингисхану.

– Ну надо же! – Яков Владимирович поёрзал на стуле. – И какая у вас версия? Почему такая уникальная вещь скрывалась в Забайкальском крае? Думаете, это связано с Хара-Хото?

– Да. Мне удалось найти ещё одну вещь в Забайкалье. И на ней надпись, где упоминается Чёрный город.

– Чёрный город? И вы полагаете, речь про Хара-Хото?

– Уверен.

– И куда ведёт ваша теория?

Филипп вздохнул.

– Ну, есть лишь предположения, но мне кажется, что в Хара-Хото спрятана могила Чингисхана.

Лицо Оболенцева вытянулось от удивления, но мужчина быстро взял себя в руки.

– Могила Чингисхана? Вы шутите?!

– Нет. В Забайкальском крае, точнее, на мысе Рытый, где найден перстень, мы обнаружили ещё и ключ.

– Мы?

– Да. Мы с Саблиным.

– Значит, я всё-таки был прав! – Яков Владимирович довольно закивал. – Вы с Алексеем продолжаете расследование. А что за ключ?

– На нём тоже иероглифы, как и на кольце. Они тангутские. Это язык племени, жившего в Хара-Хото.

– Надпись пролила свет на какие-то… м-м-м… подробности или ориентиры относительно могилы?

– И да и нет. Ключ на мысе мы обнаружили в колодце. О нём же упоминается в надписи на ключе.