***

Но вначале они познакомились с Сергеичем и Анатольевной. Откомандировала их в Осолонки Луиза, заявившая, что каша с тушенкой за неделю не только ей уже поперек горла стала и хорошо бы добыть яиц, молока и творога. Идти не очень хотелось, но хоть какое-то развлечение. С собой взяли пустые стеклянные банки и пластиковую канистру для молока. Деревня опять встретила их настороженной тишиной, даже однорогого козла не было видно. И дым нигде не вился, и звуков никаких, словно вымерли Осолонки.

Они прошли мимо избы бабки Вали, заметив, что её дверь подперта березовым полешком. Означать это могло одно - хозяйки нет дома. Зато дверь соседнего домишка, вросшего в землю чуть ли не по окна, была нараспашку.

- Эй, хозяева, есть тут кто? - крикнула Марина в проем, из которого тянуло запахом кислого теста.

- А заходите! - ответил им глухой голос.

В комнате, на огромной железной кровати с ажурным подзором тонуло в подушках сморщенное старушечье личико. Тела под пухлым ватным одеялом не было заметно, словно лежал под ним ссохшийся лист, а не человек. Над выцветшим ковриком на стене в ряд висели украшенные бумажными цветочками, портреты худощавого мужчины, трех парней и одной девочки лет десяти. Видно было, что портреты увеличивали с маленьких фотографий - лица были размыты и неумело подретушированы.

- Добрый день, - поздоровались подруги.

- Здравствуйте, милые. Вот спасибо, что навестили. Ох, и радость, - зашамкала губами лежащая. - Хоть перед смертью на вас, молодых да красивых, полюбуюсь, а не на сморчков старых. Посидите рядом, детушки.

- Да мы только хотели молока купить, - растерялась Марина. - А есть ещё кто-то?

- Есть, куда им деваться, вот-вот появятся.

Словно в подтверждение её слов, заскрипели половицы, и в избу вошел старик. Невысоким ростом, кудрявой седой бородой и яркими губами он походил на сказочного гнома.

- Ну что, проведал? - бестелесная старушка внимательно взглянула на вошедшего из-под сморщенных век.

- Проведал, - подтвердил старичок-гном. - Тебе кланялись.

- Небось, ждут, не дождутся. Ничего, скоро встретимся… - она неожиданно улыбнулась, отчего лицо ещё больше сморщилось, а между впавших губ появился одинокий коричневый зуб. - А тут девоньки за молочком пришли, ты уж дай им всего, что надо. И бражки, бражки не забудь.

- Ладно, Анатольевна, все сделаю. Отдыхай спокойно. - Гном обернулся и шаловливо подмигнул Соне. - Пошли-ка со мной, красавицы. Молока у нас нынче много, Красавка да Рыжка с июньских трав доятся, хоть залейся.

Разговор с Сергеичем затянулась, был старичок болтлив, и отпускать гостей ему явно не хотелось. Пришлось и чай пить, и вареники с картошкой есть, и бесконечные рассказы про местных старух выслушивать. По словам Сергеича выходило, что собрались они тут, словно согнанные временем. Ни у кого уже почти и детей не осталось, а уж о мужьях и говорить нечего. У Анатольевны ещё в войну все сгинули, другим тоже лиха хватило. Митрофановну Мишаня в городе на вокзале подобрал, куда её невестка спровадила с глаз долой. О себе Сергеич говорил мало, хотя выходило, что он тоже не местный. А потом старичок сообщил им, что ежели в течение трех дней будет ещё дождик, то пойдут первые белые грибы, из тех, что вырастают, когда рожь начинает колоситься. Колосовики, значит. Не пропустить бы.

***

- Странное дело, - удивлялась Соня на обратном пути. - Я-то думала, они тут все родились, а они, оказывается, приезжие. Дом престарелых какой-то.

- А ещё, - с трудом таща сумки, набитые банками, бутылками и крынками, пропыхтела Марина, - я одного не пойму, где тут у них кладбище?