– Ярь, Аспид – это, чтоб вам, человечкам, понятнее было, вроде как мужское начало, огненное. Стимул, удар, вспышка. Без него жизни нет. Могута – начало женское, земное: сила, покой, порядок. На их балансе и стоит вся жизнь на Земле, – Древо, кажется, вещало на индивидуальном канале, только для меня. Не прекращая скандалить с Хранителем, выдавая такие перлы, что я б записал. Да некому было.

– Ты посиди чуть, но только не вздумай мне ни паниковать, ни с ума сходить. То, что сумел Ярь обуздать, не дал Землице-то – это качество редкое, богатырское. Удержать – сложно. Про других говорят – удержу не знает. Так вот это не про то, что его удержать нельзя, а про то, что сам он Яри своей не хозяин. Ты – хозяин, полноценный теперь, да с редким запасом. Если верно посчитал я – того, что ты сберёг-сохранил, на пару таких ударов земных хватило бы, что тут опять рыбки бы плавали, горы ледяные да тюлени всякие.

Речь Осины завораживала. Понимания особенно не прибавляла, но позволяла хоть на чём-то сосредоточиться.

– А что без подготовки я – за то прости. Чую, мало времени у нас. Хороводят «чёрные» последнюю сотню лет так, что никакого сладу с ними. А тут ты появился. Редкий даже по былым временам талант в тебе. Дар даже. Потому и спрос с тебя иной. Да и с меня тоже, – он, кажется, тяжко вздохнул.

Я нашарил взглядом на узорах Осиной сферы ту точку, через которую начал этот неожиданно закончившийся разговор. Напрягся чуть.

– Что ты готовишь для Павла, Осина? – надо же, удалось.

– Латиняне, что в науках всех превзошли давным-давно, словом «paulus» называли что-то маленькое, небольшое. Этот, когда вырастет, будет «magnus», скорее – большой. А то и «maximus» – величайший, – Древо, кажется, говорило осторожно, задумчиво.

– Это не ответ, – я не сводил глаз с той точки, через которую, как мне казалось, проходила наша «засекреченная линия». Хотя там постоянно плясала Лина, что-то, кажется, говоря и размахивая ладонью перед моим лицом.

– Поживём – увидим. Доживём – узнаем. Выживем – поймём, – фразы падали равномерно, будто камни с высокого обрыва. Или летучие горы, объятые пламенем, с неба. Впервые я услышал всю поговорку целиком.

– Тебе явно виднее, Древо. Будь по твоему. Научи меня пользоваться тем, чем Земля одарила, – попросил я. Спорить и пререкаться с собеседником такого масштаба, пусть и занимавшим временно трёхлитровую банку пониженной комфортности, было не с руки.

– Научу, Яр, – ого, по имени даже, без Аспида? Все вскинули глаза, показав, что это прозвучало уже в «общем канале». – Только надо чуть выждать, а то опять кровить начнёшь. Что такое с вами, человечками: чуть тронь – рассыпаетесь! Тебе бы аскорутину, что ли, попить, чтоб свёртываемость улучшить, – закончило старое дерево мысль совсем уж неожиданным советом.

– С тобой покатаешься – медный купорос пить начнёшь, да сапропелем с извёсткой закусывать, – буркнул я, отметив, что во взглядах всей семьи появились облегчение и радость, а узоры их сфер добавили красного и розового. Хотя у Энджи нежный оттенок лепестков яблони, кажется, наливался алым с каждой минутой.

– Оклемался?! – завопил дед и кинулся обниматься, едва не уронив меня.

* дендронет – от греч. δένδρο – дерево и англ. net – сеть.

** Анна Герман – Колыбельная: https://music.yandex.ru/album/1762100/track/16149991

Сразу тронуться не получилось. Сперва засы́пали вопросами – что да как, на секунду, мол, глаз закрыть нельзя, чтоб Яр опять не влип во что-нибудь. Тут, в этом ключе, отличилась, конечно, Алиса. Она прямо «маму включила», доламывая мне остатки логики фразами, вроде: «чтобы никогда такого больше не делал!» и «в следующий раз, прежде чем сделать, мне скажи!». Дед бубнил, что, мол, не бабье это дело. Уверенно и вполне убедительно симулируя по необходимости старческие слепоту, глухоту и слабоумие, когда на него гневно оборачивались девчонки и начинали задавать провокационные вопросы из серии: «а ты куда глядел, старый пень?». Павлик посмотрел на мои руки, которые я не с первого раза выдернул из-под гравия насыпи. Снова нахмурился и спросил: