А я так и не повзрослела. Внешне я, конечно, изменилась. И Клим на самом деле врет, что я выгляжу ничуть не хуже, чем в школе. Но в душе я так и осталась легкомысленной и нерасчетливой пятнадцатилетней девчонкой, свято верящей в честное слово и в то, что нельзя целоваться без любви. В том-то и беда, что я до сих пор в это верю!

Клим усмехнулся.

– Аня! Ты мне хамишь? Специально, чтобы вывести меня из себя? Но разве ты не помнишь, чем это тебе грозит?

Я выставила перед собой ладони. Если бы не его намеки, я, наверное, в конце концов пригласила бы его в дом. Но тут я взорвалась.

– Проваливай! – закричала я откровенно базарным тоном. – Тебе мало, что ты обращался со мной как с грязной тряпкой? Я не хочу тебя видеть! Я на тебе поставила крест! Большой и жирный! У меня семья, дочь! Я не хочу, чтобы ты болтался в моем доме, когда вернется Сережа.

– Так это Сережа? – ухмыльнулся Клим. – Тот безмозглый инженеришка, что подтирал тебе сопли, когда ты сбежала от меня?

Я сжала кулаки и стиснула зубы. С каким наслаждением я вонзила бы сейчас тесак в эту надменную, холеную, наглую физиономию! По самую ручку, как не смогла это сделать с куском мяса.

– Ладно, ладно. – Клим нахмурился. На мгновение его лицо стало холодным, и желваки выступили на скулах. Вероятно, он тоже подумал про тесак, и мне сделалось не по себе.

Но он сделал шаг назад и виновато сказал:

– Прости, я забылся. Прошло десять лет, и многое изменилось. Ты не возражаешь, если я приглашу тебя поужинать со мной? Например, завтра. У тебя есть сотовый? Если хочешь, я позвоню…

– Возражаю. И даже очень. – Я пнула ногой ботинок Клима, он отдернул ногу, и мне наконец удалось захлопнуть дверь. Я прислонилась к ней спиной, удивляясь тому, как быстро вышла из себя. Но возможно, это и к лучшему. Встреча с Климом – генеральная репетиция перед разговором с Сережей. Мой «безмозглый инженеришка» оказался очень ловким и сообразительным по части плотских удовольствий. Я помотала головой, чтобы избавиться от ненужных ассоциаций. Я не хотела себе признаваться, но, похоже, Клим вызвал во мне совсем не те ощущения, которые я должна была испытывать при его появлении. Мне бы проломить ему голову тесаком, а я так покорно позволила забросить свое единственное оружие в клумбу.

Я решительно направилась в прихожую и снова пнула рюкзак. В моей жизни было всего двое мужчин, и оба пытаются сотворить из меня полную дуру. Впрочем, черт с ними!

– Мама!

Я испуганно оглянулась. Боже, Танька стояла за моей спиной с небольшой кастрюлькой в руках.

– Вот, голубцы, – протянула она мне кастрюльку. – Тетя Римма передала вам с папой на ужин. Но сказала, чтобы сильно не наедались. Она ждет вас в гости к восьми.

– Папа уезжает в командировку, – сказала я и взяла кастрюльку. – Он должен позвонить тете Римме и извиниться.

Но Таня меня не слышала. Командировки отца были для нее столь же привычны, как компот на третье в детском саду. К тому же из своих поездок Сережа всегда возвращался домой с подарками. Я вспомнила об обнаруженных в его пиджаке «подарках», и мне опять стало так тошно, хоть волком вой! И я поняла, что ничего с утра не ела.

Я быстрым шагом направилась в кухню. Надо срочно включить плиту! На ходу я приподняла крышку, выудила один из голубцов и затолкала его в рот. На удивление, он там поместился. Покрытые соусом пальцы я облизала и только тогда вспомнила про салфетки. Не зря говорят, голод превращает человека в грубое, нецивилизованное существо! Впрочем, ревность тоже!

Татьяна дернула меня за футболку.