С трудом заставив себя подняться, он всё же проследовал в гараж, под наблюдением строгого петуха сварил окорочков (интересно, понимал ли тот, что это куриные ноги?) и накормил повеселевшего к ужину Геру. Тем временем солнце на западе клонилось к далёкому, тяжёлому от упругих туч горизонту, расцвечивая разнотравье болот в золотистые, розовые, изумрудные и ядовито-охряные оттенки. В неглубоких ложбинах уже собирался туман, кружил, дышал, маялся, ожидая ночи. Неужели завтра Андрею идти туда? В эту неведомую страну с неведомыми ему законами. Иван сказал, что место это нехорошее. Но пока оно казалось Андрею прекрасным, притягивало своей простотой и обнажённостью. Оно будто говорило – я открыто, я уязвимо, но я полно древних загадок; войди в меня и открой все мои тайны. Герыч залаял, глядя куда-то в болото. Андрей посмотрел в ту же сторону, но ничего не увидел.

– Ну ты чего, друг?

Пёс коротко проскулил и пошёл по своим собачьим делам. Андрею тоже пора было потихоньку готовиться ко сну.

Меняя постельное бельё на своё, привезённое из дома, он обнаружил под подушкой толстый блокнот, наполовину исписанный аккуратным мелким почерком. На форзаце более крупно было выведено: «Сергей Анатольевич Макшин» и ниже телефон: «3-14-43». Тот самый Серёга? Интересно. Андрей присел к письменному столу и открыл первую страницу:

«1 мая.

Познакомился с Борисом. Учёный. В теплице выращивает орхидеи. Много рассказал чего интересного. Никогда такого не слышал раньше. Про туфельку, обронённую убегающей от Зевса Афродитой, конечно, слышал. Но про разбившуюся и упавшую на землю радугу нет. Но больше всего в орхидеях удивило меня то, что они, используя приёмы хищных растений, на самом деле хищниками не являются. Вот хоть тот самый венерин башмачок: этот третий лепесток в виде башмачка (губа, если по-научному) привлекает насекомых своим запахом и яркой раскраской. Те летят на аромат нектара, скопившегося в башмачке, и попадают в ловушку, выбраться из которой можно только одним путём – проползти мимо рыльца и пыльника, на котором находятся сросшиеся друг с другом пыльцевые зёрна (поллинии). Такой незамысловатый лабиринт. Только там можно найти выход, и насекомое на своих лапках или на спине несёт пыльцу к рыльцу следующего цветка. Перекрёстное опыление. Все счастливы и никто не умирает! Или вот эпифиты – живут на деревьях или на других растениях, питаясь за счёт их корневой системы, и как бы вроде паразиты. Но нет. К паразитам их учёные не относят, потому что вреда от них деревьям нет никакого. А приёмчики-то, приёмчики. Обязательно ещё порасспрашиваю Бориса».

Ниже даже прилагался довольно приличный рисунок.

Этот день не хотел кончаться. В том смысле, что пора было бы поставить хотя бы многоточие в череде событий, а они никак не хотели остановиться. Тучи теперь целиком заволокли небо. Тьма окутала всю казавшуюся при свете безбрежной территорию болотных угодий. Она скомкалась до размеров сторожки, по которой нареза́л круги кудахтающий от дурных предчувствий петух. Это ещё больше усиливало и тревожность Андрея. Он машинально считал: двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… Временами петух останавливался, чтобы справить нужду – один раз каждые десять кругов. Теперь достаточно было посчитать только пятна помёта. Но в 23:40 сжавшееся пружиной пространство вдруг распрямилось – засверкали одна за другой молнии и загромыхало так, что на несколько секунд у Андрея зазвенело в ушах. На улице истошно залаял пёс и стал царапаться в дверь. Петух замер, стоя на одной ноге и глядя то на дверь, то на своего нового хозяина. Андрей вспомнил, как Борис предупреждал, что собака боится выстрелов и грозы. Спровадив петуха на всякий случай в гараж, он пустил промокшего и трясущегося от страха Геру в сторожку. Тот сразу кинулся под кровать.