Богиня также сочла нужным присесть, величаво опустившись в возникшее за её спиной незамысловатое мягкое кресло.

- Ирис - теперь я буду называть тебя так, - сообщила она, - нет смысла цепляться за ушедшее. Твое прошлое станет спасением для светлой нежной девочки, чью роль ты теперь будешь исполнять. Я наделила её достаточными знаниями, чтобы Ирисалина смогла прижиться на новом месте. Опять же, твои родные не будут страдать, зная, что ты рядом и с тобой все в порядке.

- Но это буду не я! – чувствуя, как к глазам подкатывают горькие слезы жестокой несправедливости и острой тоски, воскликнула я.

Богиня многозначительно промолчала.

- Ирисалина - лишь одна из многих, запертых в гнездах своих ожесточившихся семей, бесправная и надломленная. Её связь с исконной частью себя никогда бы не стала полной. Во всем Онтеине не осталось той, которая могла бы оказаться способна переломить тяжелую поступь неизбежности. И всё же… в бесконечной череде вероятностей грядущего сохранилась крошечная возможность вернуть драконам Онтеина то единственное, без чего все они обречены на медленную, но верную гибель…

- И что же?

- То, во что ты не веришь, моя драгоценная ориннэ, и то, чего в тебе так много…

Я вся превратилась в слух, невольно потянувшись навстречу идущему от Богини благодатному свету.

- Это способность любить, - с улыбкой в голосе сообщила она, - глубоко, нерушимо, отважно. Не униженно или раболепно, - в интонациях Гесты прозвучало неприкрытое неодобрение, - а гордо и свободно. Так, как и должны любить истинные драконы.

- Так в чём же дело? - удивилась я. - Пускай себе и любят.

Богиня тяжело вздохнула.

- Увы, ныне они способны любить лишь самих себя…

***

В следующий раз я пришла в себя, вновь оказавшись в незнакомой обстановке.

Тело звенело и незримо подрагивало от слабости, которая никак не желала меня оставлять. Оказалось, на то были вполне себе прозаические причины.

- Вставайте, госпожа, вдруг ваши аррлы пожелают видеть свою невесту сегодня за завтраком. Довольно себя жалеть. Негоже злоупотреблять великодушием наших Владык. Вы достаточно времени провели в постели. Наверняка недуг уже давно отступил. Вы же не хотите, чтобы вас вернули в родное гнездо, сочтя неподходящей?

Я открыла глаза и обнаружила перед собой рослую, но не лишенную женской привлекательности особу лет сорока. Резкие брови вразлет, парящие над слишком светлыми, бледно-голубыми глазами, острыми, точно стилеты, вдруг напомнили мне грим одного героя из старой советской сказки «Королевство кривых зеркал». И хотя говорившая и была куда симпатичнее последнего, всё же сходство казалось поразительным. Должно быть, всему виной то надменно-брезгливое выражение лица, с которым она взирала на меня с высоты своего немалого роста.

- Я больна?

Пожалуй, данный вопрос сейчас волновал меня больше всего. Ни о чём подобном Богиня упомянуть не посчитала нужным, что, конечно же, настораживало.

- Видно, вы ещё не окончательно проснулись, - поджала губы женщина, чей статус мне пока что был совершенно не ясен.

Но стоило только об этом подумать, как в голове вслед за вспышкой острой, но короткой боли, точно по заказу, всплыла нужная информация.

Незнакомку звали Харриэт, и служила она при мне кьяшдаэ - так здесь называли кого-то вроде наставниц для молодых жен, находящихся в процессе принятия её новым когтем. В обязанности такой наставницы входило следить, чтобы попавшая под её попечительство избранница всё делала верно и в итоге смогла пройти до конца весь годичный испытательный период, который должен был завершиться торжественным заключением нерушимого союза. Проще говоря - брака.