– Не подведу, отец, – со всей решимостью, на которую был способен, кивнул я.

– Не подведёшь, – согласился Дрейкус. – Или погибнешь в попытке не подвести. Второе я тебе запрещаю.

Я вздрогнул. Это он шутит так? Ну тебя в жопу, козёл! Подведу я тебя, ещё как подведу. И, если я набрался смелости на оскорбления в мыслях, то Тайре отважилась на вопрос вслух.

– Отец, вы знаете больше того, что нам говорят. Что творится с Роем? Секты словно взбесились.

Дрейкус скривился и тяжело вздохнул. Было видно, что тема Роя его тоже волнует.

– Никто не знает. Просто взяли и повалили со всех направлений. Без прощупывания, без подготовки. На корнях было жарко. Причём, не только у нас. Большинство соседних аллоев подверглись такой же атаке. Потери внизу сумасшедшие. С одной стороны это на руку нам, так как император отправляет туда все резервы. С другой, наших тоже на срочной службе хватает, и не всем повезло пережить эту бойню. Ваш брат Рекос – Рангару говорить запрещаю. Хатаре, Катрель, ещё кто-то из младших… Не помню. Но пик позади. Рой уже выдохся, волны иссякли. Скорее всего сбросили избыток популяции. Прогнали через нашу мясорубку всех, кто находился поблизости и теперь будут копить силы, для новых атак. Похожее раньше случалось, хоть и в меньших масштабах. Передышка в месяц-другой у нас есть.

– Тогда я не понимаю, с чего к нам пристали вообще, – удивилась сестра. – Комиссию прислали. Целый маршал-пятёрка…

– Новости снизу только пришли. Но Тодомо – ещё тот жук. Не смотрите на его внешность. Он чувствует, что что-то грядёт, но не знает что именно. Клан Викати в списке на понижение. Надеюсь, последний раз пришлось кланяться этому быху.

На последних словах Дрейкус ещё раз огляделся. Скорее нервно, чем в силу реальной необходимости. Вечер пока ещё не перешёл в ночь, и окрестности прекрасно просматривались. За сотню шагов никого. Даже менталисты высоких рангов не дотянутся, что уж говорить про силаров-подростков, которые произнесенные в соседней комнате слова разобрать не способны. Тоже переживает дядька. Тоже не железный, каким хочет казаться.

– Ладно. Всё, что хотел сказать, я сказал. Ждите команды. До ворот меня провожать не надо. Идите.

– Доброй ночи, отец, – поклонилась Тайре.

– Доброй ночи, отец, – мгновенно спопугайничал я.

Дрейкус Рэ удостоил нас ответным кивком и первым сделал шаг в сторону ворот форта.

Фух! Пронесло. Выдержал испытание. Хорошо всё-таки, что папаша-Рэ гораздо больше любит сам говорить, чем слушать других.

– И, Рейсан, – неожиданно обернулся Дрейкус, похерив мой приступ самодовольства. – На счёт этой Джи. Бросить мало. Унизь её. Хочу, чтобы до этого наглеца-Руфио перед известием о смерти своих ублюдков дошла ещё весть о позоре дочурки. Придумай что-нибудь этакое. Ты умеешь.

Улыбка, на этот раз уже более широкая, но при этом и значительно белее страшная, украсила породистое лицо главы древнего клана. Древнего, многочисленного, могущественного, наверняка невероятно богатого, но при этом абсолютно гнилого, а что хуже всего – моего. Он смотрел на меня, своего наследника, сына, возможно даже любимого, или по крайней мере ценимого и мерзко лыбился, предвкушая веселье, что доставит ему заказанная подлость.

"Ненавижу его!" – неожиданно понял я. Даже больше, чем боюсь. Кусок дерьма во плоти. Но что мне сейчас остаётся? Загадочно улыбнуться в ответ, кивнуть и покорно сказать:

– Да, отец.

Но, богом клянусь! Я надолго сотру с твоей рожи такие ухмылки, когда придёт время! Главное: дожить до него.