Никифора III. Императора спасли другие иноземцы-телохранители, которым удалось загнать варяго-русов в одно из дворцовых помещений. Протрезвев, бунтовщики повинились в содеянном и получили прощение; только заводилы бесчинств были разосланы по дальним крепостям[195]. Несмотря на благополучный исход этой пьяной выходки, репутация варяго-русских наемников была сильно подорвана, и в дальнейшем византийские императоры предпочли заменить их выходцами с Британских островов[196].

Можно только гадать, был ли Олег замешан в буйном инциденте, случившемся в императорском дворце. Но желание Никифора III удалить русского князя из столицы после всего происшедшего выглядит вполне оправданным[197].

Судьба, однако, была благосклонна к родосскому ссыльному. Никифор Вотаниат не сумел оградить свою власть от новых посягательств и в апреле 1081 г. был свергнут Алексеем I Комнином. Этот талантливый государь положил конец междоусобицам и обратил всю свою энергию на то, чтобы приостановить распад империи. В первые годы его царствования территория Византии продолжала сжиматься, как шагреневая кожа. На востоке почти вся Малая Азия, за исключением нескольких прибрежных пунктов, стала добычей турок-сельджуков. С запада наседали сицилийские норманны, которые, отобрав у империи в 70-х гг. XI в. Апулию и Калабрию, начали совершать набеги на Адриатическое побережье Балкан. В 1081 г. их вождь Робер Гюискар захватил крепость Диррахий, прикрывавшую берега Эпира. Первоочередной задачей Алексея Комнина было возродить пришедшие в упадок военные силы Византии. Перемена политического курса в столице в конце концов отразилась и на участи Олега: около 1082 г. он был возвращен в Константинополь и приближен ко двору. Этот поступок императора хорошо согласуется с его общим подходом к вопросам реорганизации армии. Не имея достаточно денег для оплаты услуг иностранных наемников, Алексей Комнин привлекал к себе смелых и предприимчивых людей из других стран тем, что окружал их небывалым почетом, и если византийский историк Никита Хониат (ум. 1213) в связи с этим сетовал, что ромеям приходилось испытывать зависимость от «полуварваров», то Евстафий Солунский, наоборот, восторгался умением Алексея сделать имперскую службу привлекательной для благородных иноземцев.

Русский пленник понадобился императору затем, чтобы с его помощью получить доступ к нефтеносным источникам Крыма и Таманского полуострова. Природная нефть являлась главным компонентом самого грозного оружия византийцев – «греческого огня». Эта горючая жидкость использовалась как в сухопутных операциях (помещенную в сосуды, ее забрасывали при помощи катапульт внутрь осажденной крепости, чтобы вызвать пожары, или применяли для сжигания осадных орудий врага, как это делалось при нападении норманнов на Диррахий), так и на море. Известно, что Алексей Комнин с первых же дней пребывания на престоле в срочном порядке принялся отстраивать византийский флот, причем новые корабли, по свидетельству его дочери Анны Комнин, оснащались сифонами с «греческим огнем». Между тем кавказские и сирийские источники нефти были безвозвратно потеряны для Византии по причине господства в тамошних землях турок-сельджуков; но за приазовские и северокавказские, находившиеся под властью русских и половцев, еще можно было побороться, хотя бы и чужими руками. Острая нужда в стратегическом военном сырье заставила Алексея Комнина обратиться к Олегу Святославичу с взаимовыгодным предложением[198]. Как можно догадываться, император посулил русскому узнику свободу и военную помощь в овладении тмутороканским столом, поставив условием, что Олег в благодарность за это примет Тмуторокань на правах имперского вассала и в качестве такового обеспечит бесперебойное снабжение Константинополя нефтью. Сделка состоялась, будучи, по-видимому, скреплена женитьбой Олега на знатной гречанке Феофано из рода Музалон