Дневник, лист 110, запись, сделанная Драйзером

9:30 утра. Я иду на Красную площадь смотреть парад с большой трибуны. Встречаюсь здесь со Скоттом Нерингом и его коллегой – неким коллективистом, который только что вернулся сюда после девяти лет жизни в Пекине. Он рассказывает, что экономическое и социальное развитие последних 10–20 лет почти полностью определялось борьбой между коммунистами и некоммунистами. Англия и Япония – как обычно, при американской финансовой поддержке – присоединились к контролю продвижения коммунистов в Южный Китай. Здесь было уничтожено множество больниц, лабораторий, университетов, деловых предприятий и социальных организаций – многолетняя работа по их сооружению пропала впустую. Виды на будущее, по его словам, там были еще хуже. Подобно Нерингу, он также по пути в Москву проехал через всю Сибирь, видел множество городов и деревень. Все люди, особенно крестьяне, одеты бедно, что его подавляло, хотя физически, как ему показалось, они выглядели вполне достойно. Однако в одежде, зданиях и товарах должно произойти еще немало изменений, прежде чем страна станет выглядеть не такой напряженной…

В 11:30 перебрался сюда [в отель] и смотрю на стенды, которые готовят к параду под моими окнами. Большой двигатель (в натуральную величину), молотилка и жатка. Они часами стоят перед моим отелем, прежде чем присоединиться к процессии из платформ. Написав несколько писем, я пристраиваюсь в хвост одной из колонн, готовящейся пройти по площади. Разглядывая тысячи русских, прихожу к выводу, что, как и женщины, многие мужчины слишком массивны и грузны, чтобы быть привлекательными. И у них (по крайней мере сейчас) слишком мрачная одежда. Но все равно там и сям можно увидеть юношей и девушек – или мужчин и женщин, которые выглядят привлекательно и весьма мило. Но на меня сильно давит их полувосточпый вид.

Парад на Красной площади в десятую годовщину русской революции

Многое еще нужно сделать для того, чтобы осовременить этот город… В конце колонны, из которой я выхожу, чтобы вернуться назад, встречаю Рут (Кеннел). Она внесла свою лепту в демонстрацию и теперь свободна. Мы вместе возвращаемся в отель, по дороге заглядывая в пару церквей. В отеле она приходит ко мне, и мы развлекаемся до обеда, который я заказываю в номер. Затем появляются Дороти Томпсон с […] – они остаются, и мы долго обсуждаем противостояние коммунизма и капитализма. Мисс Томпсон дает несколько серьезных комментариев к весьма общему тезису коммунистов о том, что капитализм не имеет перспектив, особенно в Америке. Она не полностью стоит на позициях индивидуализма, но считает, что коммунизм, как он до сих пор выражался в России, – это серая повседневность, это больше вопрос умственного или идеалистического энтузиазма от его сторонников, чем результат фактического улучшения материальной базы.

Москва празднично украшена. Я говорю, что мне эти украшения напоминают о срочной распродаже на 14-й улице. В 19:30 прибывают Скотт Неринг и профессор Дана. Мы собираемся посмотреть на молодых танцоров из школы танца Ирины Дункан[151]. Мы идем туда, но танцоры маршировали весь день, слишком устали, чтобы танцевать, и потому приглашение откладывается до четверга. Затем – с Дороти Томпсон, Нерингом и профессором Дана мы идем в храм Христа Спасителя на Москве-реке, который считается самым крупным в России. Он замечательно выглядит в лунном свете снаружи и во мраке, который рассеивают несколько свечей, – внутри. Тут я понимаю, что Д. Т. [Дороти Томпсон]