– Кто сейчас слушает такое? – шепнула Кэт так тихо, будто из последних сил сдерживалась, чтобы не начать подпевать.

– Могу поклясться, что до сих пор помню каждое слово.

We’re driving slow through the snow on Fifth Avenue

And right now radio’s all that we can hear

Now we ain’t talked since we left, it’s so overdue

It’s cold outside but between us it’s worse in here…

Мы медленно едем по заснеженной Пятой авеню,

И в этот миг звук радио – единственное, что мы слышим.

За всю поездку мы не сказали друг другу ни слова – стоит ли теперь?

Снаружи холодно, но гораздо страшнее холод между нами…

Пенни захихикала, хотя песня вовсе не была веселой, а просто будила воспоминания о детстве. Кэтрин отвернулась, чтобы рассмеяться. Не то настроение. Вроде бы и текст печальный, и ситуации подходит, а все равно смешно. Пенни задумалась о словах Кэт, вспоминая, как они втроем отплясывали под хиты АBBА или представляли себя новыми солистками Pussycat Dolls, которых мамы запрещали слушать и уж тем более смотреть их клипы.

Горка во дворе – это было бы прекрасно.

И снежные ангелы. И столько горячего шоколада, чтобы к февралю зубы заболели. Попкорн и «Чудо на ‑й улице». А если вдруг родители Тейлор уедут и устроят девочкам ночевку под присмотром ничего не замечающей няни, то танцевать до самого

утра, наряжаясь в шикарные платья миссис Джонсон, и пить эгг-ног. Но все это было из ушедшего детства, а в восемнадцать ты уже вроде как не имеешь права на рождественское чудо.

– Ты не замерзнешь? Дать тебе шарф?

Кэт кивнула на заднее сиденье, заваленное самыми разными вещами. Там лежали кусок баннера, мотки гирлянд, видимо требующих починки, и даже – вот неожиданность! – мужские кроссовки, торчащие из сумки.

– Нет, мне же всего пару кварталов.

Сердце у Пенни сжалось от заботы бывшей подруги. Очередное чудо? Если их троица в конце концов помирится под Новый год, придется поверить.

– Ну смотри. Не хочу, чтобы одна из моих номинанток свалилась с ангиной и пропустила все репетиции. Без обид, но твоя задача – быть живо и здоровой не только тридцать первого.

Ну конечно! Дело не в дружеской заботе. Свернув с центральной улицы, машина Кэти покатила в сторону тихого пригорода и через пару минут остановилась у поворота на Грин-Плейс. Район, в котором жили Брауны и Уилсоны, напоминал маленький городок с рождественской открытки.

Тут не было особняков, подобных тому, в котором жили Джонсоны, но это были дома среднего класса или чуть выше среднего. В Грин-Плейс было свое правление, и оно проводило конкурсы лужаек и праздничных украшений. У них был собственный бассейн со смотрителем и установленные

правила выгула собак. Это было одно из тех респектабельных мест, где жить приятно и комфортно, и Пенни искренне его любила, хоть радость и омрачал тот факт, что с момента переезда из крошечной квартирки родители практически перестали бывать дома.

Она брела по мигающей гирляндами улочке.

В воздухе пахло печеньем, потому что этим вечером его пекли буквально в каждом доме: хозяйки собирались полночи простоять у духовки, так как на завтра была назначена ярмарка. Несмотря на холод, Пенни наслаждалась прогулкой и старалась не думать о Люке и Тейлор. «Буду думать о шоколадном печенье, которое напекла мама».

Пенни дошла до дома и поняла, что ей предстоит снова пройти квест с залезанием в окно. А может, ну его и просто зайти через главный вход?

Родители уже точно спят, иначе и быть не может, два часа ночи, а им к семи на ярмарку и к восьми в больницу. Миссис Браун была не из тех, кто откладывает все на потом, и скрупулезно подошла к своей задаче с печеньем, хотя готовить не умела и не любила.