Место, в котором оживала восточная сказка. Здесь частенько собирался цвет Академии. Пожалуй, поздний визит Корвина тут не вызвал бы шок, фурор и суматоху, в отличие от простонародной свойской «Сосны» вчера.

В этом заведении всё было подчинено танцу линий и песне цвета. Стрельчатые арки, витиеватые орнаменты в сочетаниях синего и тёплого жёлтого, низкие столики с кривыми резными лапками, пухлые диванчики со множеством подушек. Отделённые друг от друга эфемерными кисейными занавесями комнатки – в них велись неторопливые беседы философского и не очень толка в сладковатом дыму кальянов.

И изумительно вписались в сине-пламенный интерьер рыжие незабудки в декоративных горшках.

В дальней комнатке, незакрытой струями искрящихся штор, уютно устроилась на диванчике невероятно красивая Нарника. Невеста Аррмирра Турмалиса. Красная туника нежно обрисовывала фигурку, чёрные брючки облегали стройные ноги. А светлые волосы вьющимся облаком словно парили у её прелестного лица. Она была бы звездой нашей школы, даже не умей она летать.

Заметив меня, Нарника взмахнула изящной ладошкой, подзывая. С насмешливой улыбкой смерила взглядом миниатюрную Таниту, теребящую подвеску-цветок на чёрном бархатном ремешке-ошейнике, предложила присесть на диванчик напротив. Но после краткого приветствия и знакомства, произнесла:

– Я сожалею, но беседа, ради которой я тебя позвала, только для невест дракона. Или хотя бы для одарённых.

– А у Тани есть дар, – хмыкнула я, почти не сомневаясь в этом. Удалось же ей меня сюда затащить. Хотя я и сама бы пришла, конечно, просто она меня поддержала.

Нарника шутки не оценила, серьёзно возразив:

– Он бывает только у патрициев, а твоя подруга из простых. – Как ни странно, в этих словах не было высокомерия, исключительно констатация факта, даже разозлиться не за что. – Так что мы можем посидеть втроём, отведать местных сластей – пахлава здесь, например, пальчики оближешь! – но поговорить о важном для тебя у нас не получится.

Танита хлопнула кукольными глазами, наивно улыбнулась и с каким-то хрустальным звоном в почти детском голосе сообщила:

– А я совершенно за – откушать восточных сладостей в приятной компании, – и с явным наслаждением откусила кусочек прозрачного лукума. В воздухе разнёсся тонкий запах розы.

Ни я, ни Нарника не нашли, что на это возразить, и тоже потянулись к блюду с причудливыми – блестящими и липкими, прозрачными и тонущими в нежной пудре, свитыми из тончайших нитей, цветочными, ореховыми, молочными и медовыми, – самыми разными, но непременно безумно вкусными сладостями. А через десять минут мы заговорщически шептались, сидя на диванчике тесным рядком и хихикая, как старые подружки.

Правда, порой Нарника, точнее Ника – мы уже вовсю сокращали наши имена, – скатывалась в восхищения невероятным и бесподобным Мирочкой, но сама же и просила её одёргивать.

– Это всё метка. Она связывает дракона и его невесту, и слегка сводит с ума обоих.

– Но как? – заинтересовала меня животрепещущая тема. – Почему она не реагирует на других драконов?

– А причём тут они. С тех пор, как глава рода отдаёт дочь дракону, она связана только с ним.

– Погоди. В каком смысле отдаёт дракону дочь?

– В прямом. Поначалу метка – это связь дочери рода с его главой, знаешь же?

– Ну да.

– И чувств к каким бы то ни было драконам не вызывает. Нравиться они могут, конечно, это же романтично, но без… – Ника пошевелила пальцами, подбирая слова.

– Непреодолимой тяги? – подсказала Тани.

– Именно. Можно влюбиться вообще в кого угодно, выйти замуж по любви, если глава рода, конечно, не против. Но если у девочки открывается сильный дар, Правитель может потребовать её в драконьи невесты.