«Странная девица. Летать ей приспичило. Вот ведь! Чуть не убилась. – Иерр еще больше разозлился на такие несвойственные ему порывы. – Мало мне дома двух сестер и их нескончаемых подружек с сиропными улыбочками. Еще и в корпусе теперь? Хотя как она заявила? "Не нужен мне ваш полковник!" Дракона ей, видите ли, подавай. Нахалка с косичкой!»

Решительно отметя стоящий перед глазами образ ершистой девчонки, рвущейся к полетам, он поспешил к плацу, где до сих пор толпились курсанты и кандидаты, не принесшие присягу. Надо было заканчивать этот балаган, тем более ему еще предстояло разыскать и поймать крылатого чешуйчатого беглеца.

– Капитан Сайледин, вы за старшего в мое отсутствие. Горностайчик, привести к присяге всех, кто остался, и разместить в казарме. Асиешс, вылетаем! – прозвучали приказы, как только полковник появился на плацу.

Направившись к драконятнику, он показал двуликому драконоведу мигающий сигнал на приборе, выполненном в виде крупных карманных часов.

– Далеко забрался, паршивец. Надо скорее найти это красноглазое недоразумение. Чувствую, Асиешс, ты с ним еще помыкаешься на занятиях. Уж больно шустрый и хитрый этот экземпляр.

За спиной раздался топот подкованных сапог.

– А Воронкова, господин полковник? – Их догнал капитан Горностайчик, взволнованно пытаясь выяснить участь необычной девушки. – Что с ней? Мне сообщить Воронковым о произошедшем? Связаться с главой рода?

Капитан, будучи двуликим, действительно мог быстро связаться с родней Касандры, и, наверное, было бы правильным сообщить им о случившемся. Только почему-то беспокойство о девушке со стороны молодого голубоглазого Климента Горностайчика опять подняло глухую волну раздражения в душе Хордингтона. Потому ответил он гораздо резче, чем следовало бы, и объяснять ничего не стал:

– Мамзель Воронковой занимается Листиков, это не ваша забота, капитан. Займитесь присягой. Вернусь – разберемся, кому докладывать и с кем связываться. – Он отмахнулся от двуликого, как от надоедливой мухи. – Листиков – прекрасный лекарь и мастер своего дела, добрейшей души человек, а у вас вон курсанты еще посреди плаца торчат как неприкаянные. Вам был дан четкий приказ! Выполнять!

– Есть! – Двуликий хмуро глянул исподлобья, не понимая, какая муха укусила всегда спокойного полковника, затем стукнул себя кулаком в грудь и, развернувшись, направился к камню присяги.

«Жаль, что никаких указаний конкретно по мисель Воронковой он не дал, – думал мужчина, отметив, как гордым петухом перед курсантами заходил Сайледин, выпятив толстое пузо. – Эта сальная жаба точно захочет подгадить. Невзлюбил девчонку с первого взгляда. Еще бы, даже на ее фоне его увалень племянничек выглядит как лоточник-барыга, а не как курсант летного корпуса».

Едва белая драконица полковника и крупный грязно-коричневый ящер драконоведа взмыли в воздух и полетели на розыски сбежавшего имущества корпуса, как предчувствия Климента оправдались на все сто.

– А ну, построились! – тут же разнесся по плацу усиленный артефактом вопль интенданта. – Не курсанты, а базарные гулящие девки. Кто так стоит?! Капитан Горностайчик, командуйте приведение к присяге согласно списочному составу кандидатов. Все, кто не приведен к присяге, – глаза Сайледина злобно сощурились, – обязаны покинуть территорию корпуса сразу же после раздачи знаков отличия первого курса. Все! И вы лично проследите за этим, капитан.

– Вы по поводу кандидата Воронковой? – не стал притворяться, что ничего не понимает, Климент. – Она в целительской.