– Господин полковник, – бодро начал толстяк, преданно уставившись на начальство. Он даже почти не моргал, пуча заплывшие жиром глазки в попытке скрыть поднимающуюся в душе панику. Не ожидал Жербон Сайледин, что полковник вернется так быстро. Кажется, улетающие Воронковы еще даже не успели скрыться за горизонтом. Конечно, капитан очень надеялся, что Хордингтон их не увидел.

«Все же полковник как-никак чистокровный человек, а не шерстистое подобие мехового блохастого коврика, как надоедливый выскочка Горностайчик, – рассуждал он про себя. – И все бы было гораздо быстрее, не вмешайся в это дело заплесневевший в своей целительской старикашка майор. Чего этому старому пню не сиделось со своими порошками и микстурами?!»

Капитан злился про себя, но докладывал бойко, делая вид, что ничего не случилось.

– Все кандидаты присягу приняли. Посторонних на территории корпуса нет!

«По сути ведь и девчонка присягу приняла, и посторонних нет, улетели, – подбадривал он сам себя, потея под парадным мундиром и крепко сжимая толстые пальцы, чтобы никто не заметил, как они дрожат. – Врать начальству не стоит, но и всю правду говорить не обязательно».

– Значит, были посторонние? – Полковник посмотрел аккурат в ту самую сторону, где, уже почти неразличимые, неслись в небесах две огромные черные птицы, унося с собой курсанта с косичками. – Кто явился? Внеочередная проверка? Или гости из эскадрильи мимоходом заглянули?

– Н…да. Гости, – не вдаваясь в подробности, опять попытался извернуться интендант. Вроде и снова не соврал.

Климент Горностайчик за его спиной прямо извелся весь от злости, а еще двуликого до тошноты раздражал запашок от стоящего неподалеку жабьего племянничка.

– Господин полковник, разрешите доложить, – к огромному облегчению капитана Горностайчика, вступил майор Листиков, решив, что доклад замолчавшего Сайледина окончен. Все же командир корпуса лично поручил ему необычную больную.

– Докладывайте, майор. – Сердце Иерра болезненно сжалось от дурного предчувствия. – С вашей пациенткой все в порядке?

Полковник, прищурившись, просверлил взглядом пожилого целителя, пытаясь понять, насколько все может быть плохо.

– Сейчас о состоянии мамзель я могу только предполагать, – нимало не стушевавшись под грозным взором начальства, пожал плечами лекарь. – Касандра Воронкова уже не является моей пациенткой, поскольку, несмотря на принятие присяги, покинула расположение корпуса.

– Покинула? Добровольно? – было единственное, что смог выдавить из себя полковник, совершенно не понимая поступка этой взбалмошной девчонки. Его душу просто раздирали на куски противоречивые эмоции и вопросы, пока не находящие ответа.

Зачем приняла присягу, если ушла? Куда ушла? Точно ли хотела летать? Может, пришла в себя, осознала опасности обучения, службы и испугалась?

Иерр не понимал, что произошло. Мозг, верой и правдой служивший полковнику Хордингтону, вдруг забуксовал, не желая выстраивать привычные логические цепочки. Все произошедшее, начавшееся с прерванной присяги, было каким-то странным. Так рваться, чтобы все внезапно бросить?

– Капитан Горностайчик? – Не дождавшись ответа от лекаря, вопрос двуликому он задал неспроста. Пока Порфирий Майхарыч осторожно сформулирует в деликатных выражениях картину произошедшего, двуипостасный выложит все как на духу, четко и ясно.

– Мисель забрал глава рода. Присягу курсант Воронкова приняла. Знак отличия проявился. Мьест Воронков, вызванный капитаном Сайлединым, забрал дочь. Выдать курсанту шеврон, закрепляющий место в корпусе, интендант отказался. – Голубые глаза капитана из-за красных проблесков ярости сейчас были почти лиловыми.