Я холодела от ужаса, слушая рассказы приставленных ко мне престарелых фрейлин. Поражало то, как эти глубоко верующие женщины двулично, прибегая к имени господа, смаковали подробности зверства.

К моему кошмару, жаркий спор разгорелся вовсе не из-за того, что несчастную женщину жестоко убили. Более того, лицемерки винили ее за то, что она де плохо старалась в постели и не принесла своему лорду наследников. Будто жена – это яблоня или груша и обязана плодоносить каждый год!

«Плебейка! – был общий вердикт лицемерок. – Леди сотканы из иной материи! Они бы принесли лорду так необходимых наследников. Сильных, крепких всадников драконов!»

Я же видела в этом иное. Драконьер влюбился в простую девушку, вернее воспылал страстью, а когда остыл, попытался прогнать несчастную.

Ошибкой бедняжки было то, что она любила этого скота и отказалась уходить, или ей некуда было возвращаться. Покинь она бездушного драконьера, это спасло бы ей жизнь. Не сумев прогнать мешающую женщину, драконьер просто избавился от докуки самым легким способом. Тем более несчастная не являлась леди-наездницей и не имела дракона, способного ее защитить. Наследники были всего лишь предлогом, ибо более молодая моя компаньонка прибывала в уверенности, что у лорда предостаточно бастардов обеих полов.

Как бы то ни было, самое страшное заключалось в том, что церковь и законы драконьеров были полностью на его стороне и подержали лорда в его решении. Я вспомнила слова Дрейка Дайера: «Жена отвечает перед мужем и церковью за появление двух жизнеспособных наследников мужского пола…», «…будешь рожать, пока не появятся мальчики…», «Я упорный…».

Кажется, я уже не хотела быть ни леди, ни дворянкой. Меня останавливал только Черный Принц, который теперь был частью меня. Я просто не смогу перестать быть наездницей и отказаться от него. Мы зачахнем от тоски друг без друга.

Несмотря на то что вроде бы все произошло строго по закону, всеобщее настроение двора было испорчено. Стремительно стали рушиться отношения жен с мужьями, особенно в тех парах, которые так и не обзавелись наследниками мужского пола. Ведь титул и земля передавались только по мужской линии.

Жены увидели в произошедшем лазейку для мужей, предлог избавиться от законных супруг, отобрав у них причитающееся им по праву высокое положение и привилегии.

А значит, я была практически в зоне риска, ведь Дрейк Дайер хотел от меня именно сыновей.

Правда, с той памятной ночи, когда я убежала из его палатки, он больше не заговаривал о продолжении рода. Но чем черт не шутит, может, ждал, надеялся? Напряженно присматриваясь к моей талии, не толстеет ли, не округляется ли живот? Ведь первое, что делал фарриец, стоило нам остаться наедине, – набрасывался на мое тело, жадно ощупывая его.

От всех этих внутренних страхов я стала чувствовать себя еще более нервозно, словно сидела голыми ягодицами на раскаленной сковородке, а она медленно подо мной нагревалась.

Свару между двумя полами прекратил монарх, успокоив разгневанных жен высочайшим указом, гласившим, что «мужья должны стараться не меньше своих вторых половинок и без дозволения короля не вправе разрывать заключенные брачные союзы».

Но в том-то все и было дело, что со мной никто ничего не заключал. Дрейк Дайер по праву драконьера просто объявил меня своей женой на основе помолвки и прошлых договоренностей с предводителем даррийцев, но это ничего не значило. Свадьбы как таковой не было, и я по-прежнему являлась всего лишь его невестой, несмотря на то что фарриец иначе называл меня и представлял другим наездникам. Для всех было очевидно, что узы, связывающие нас, непрочны. И каждый из заинтересованных мужчин в этой ситуации хотел не упустить свой шанс.