Крейг А. Эванс

Предыстория и полемика писаний Иоанна, под которыми обычно понимают Евангелие от Иоанна, три послания Иоанна и (иногда) Откровение Иоанна, с древнейших времен понимались как отражение в той или иной мере зарождающегося гностицизма. Следуя примеру ранних Отцов Церкви, Б. Ф. Уэсткотт в XIX веке утверждал, что четвертый евангелист принял язык гностицизма, чтобы бороться с гностицизмом. Заняв совершенно иную позицию в XX веке, Рудольф Бультманн утверждал, что язык четвертого евангелиста был местами гностическим, поскольку сам евангелист был гностиком и учеником Иоанна Крестителя.

В последние годы, однако, толкователи пытаются понять предысторию и полемику писаний Иоанна другими способами. Продолжающееся изучение Свитков Мертвого моря, отмеченных духовным и этическим дуализмом и разнообразием традиций мудрости и толкования, а также изучение трудов Филона и другой «межзаветной» литературы, имеет тенденцию рассматривать писания Иоанна в контексте иудаизма и синагоги. Исследование Дж. Луиса Мартина о синагоге как контексте полемики и апологетики в четвертом Евангелии оказало влияние на целое поколение ученых, хотя некоторые его положения остаются спорными.

Далее в этой главе я опираюсь на общий тезис Мартина. Хотя основное внимание будет уделено семи посланиям в Откровении 2–3, я обращу внимание на различные элементы в Евангелии и Посланиях. Мы обнаружим последовательную полемику и апологетику, направленную на скептическую синагогу, синагогу, которая отвергает утверждение христиан, представленных Иоанном, о том, что Мессия уже пришел, что Мессия – это Иисус из Назарета и что Его страдания и смерть на самом деле оправдывают пророческие ожидания.

Нижеследующее краткое исследование предлагает предварительный обзор иудейских элементов, присутствующих в посланиях воскресшего Христа к семи церквям в Откровении 2–3, особенно в том, что касается полемики. Мы увидим важные линии преемственности с иудейскими элементами в полемике четвертого Евангелия и Посланий.

Откровение воскресшего Христа

Книга Откровение получила свое название от начальных слов: ἀποκάλυψις ʼΙησοῦ Χριστοῦ ἣν ἔδωκεν αὐτῷ ὁ θεὸς – «(Это) откровение Иисуса Мессии, которое дал Ему Бог». Хотя в Ветхом Завете существительное ἀποκάλυψις встречается относительно редко (и никогда в смысле божественного откровения), глагол появляется в Ветхом Завете и более поздней литературе, когда, что Бог открывает Свое слово пророку или слуге (например, 1 Цар. 3:7, 21; 9:15; Завет Левия 18:2; Завет Иосифа. 6:6; Иосиф и Асенет 16:7; Апокалипсис Моисея 1:1).

Иудейский характер книги Откровения становится очевидным уже в ее первой главе. Дарование откровения «чтобы показать рабам Своим» (δεῖξαι τοῖς δούλοις αὐτοῦ) перекликается с пророческим языком, как мы видим в Амос 3:7, где пророк заявляет, что Бог ничего не делает, «не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (ἐὰν μὴ ἀποκαλύψῃ παιδείαν αὐτοῦ πρὸς τοὺς δούλους αὐτοῦ τοὺς προφήτας). Иоанн получает «слово Божие» (τὸν λόγον τοῦ θεοῦ) и свидетельствует о нем, подобно тому как слово Божие приходит к древним пророкам (например, Иер. 1:2, ἐγενήθη λόγος τοῦ θεοῦ πρὸς αὐτὸν).