- Глаза так низко опускать излишне, просто не заглядывай в мои.

Чувства своего зверя нужно беречь. Открытый вызов он, пока на девушке не осел мой запах, просто не поймет.

- Да, господин.

В ее голосе мне чудится звон стали. Резковатый, сухой, но определенно красивый. У повстанцев изредка бывают такие голоса. Жаль, только нет в них покорности. Приходится поступать согласно невидимому закону – традиции. Убивать без лишней жалости.

Жестом указал девушке на ее место. Молча подошла и взобралась на эту мягкую гору. Высокая. Можно было столько подушек не класть. Но вроде бы ей удобно. По сигналу слуги начали заполнять блюдами стол. Мне – кровоточащее мясо, ей – смешные тарелочки. Суп из птички, крохотные пирожки, спелые фрукты. Нигде нет ни косточки, ни крошки того, чем услада могла бы подавиться. Слишком хорошо мне запомнились ее синие от удушья губы после злосчастной галеты.

Смотрит, но без спроса взять не решается. Ее чувства вплетаются драгоценным эликсиром в теплый воздух малой гостиной. Богатейшая палитра, рай и наслаждение для дракона. Благодарность сплелась с опаской и даже злобой, смущение, стыд, недоверие.

- Ешь.

Слуга замер рядом с ее креслом, пододвигает тарелки, стоит только усладе заприметить лакомый кусочек, отодвигает пустые, заполняет водой узкий бокал. Кубки из хрусталя неудобны для тонких пальцев, бокал для нее искали специально. Им служит ваза, привезённая мне в подарок с одной удаленной планеты. Птички, украшающие её края, порхают с ветки на ветку совсем как живые. Услада любуется богатством оперения, украдкой гладит пальчиком иллюзорные крылья. Птицы воркуют от удовольствия, это слышно. Мясо давно исчезло с тарелки, я сыт и доволен. Лишь только мой зверь следит за добычей, за нашим хрупким трофеем, спешит познакомиться ближе, слизнуть запах ее нежной кожи, оставить свои метки. Тарелки опустели, услада оглядела в поисках ещё чего-нибудь съедобного стол. Манкая, даже слишком манкая для моего зверя. И красивая особой изящной красотой. Тронешь грубо - рассыплется искрами. Сначала нужно приручить, заманить, а потом уже все остальное. Потом зверь одержит свою победу. Когда мой собственный запах плотно осядет на ее коже. Инстинкт охотника подводит порой любого. Нельзя дать зверю свободу до времени, слишком легко в пылу перепутать с обычной дичью ту, что будет настоящей усладой.

Я встал из-за стола и приглашающе протянул руку.

- Ты любишь сладкое. Идём, в другой комнате есть припас.

Маню я свою добычу в спальню. Приказывать не хочу. Пусть зайдет сама, торопить тоже не стоит.

Замерла на долю секунды испуганной зверушкой, встала, зачем-то одернув подол, и послушно подошла ко мне ближе. Развернулся, чтобы шла следом и могла позволить себе осмотреться в доме, где она будет жить, где станет сокровенным трофеем. Чтобы не боялась сейчас ненароком заглянуть в мои собственные глаза, потревожить звериную суть. Небольшой коридор, тяжёлая дверь спальни. Самой ей ее не открыть. Слуга держит дубовую створу. Изнутри она заполнена литой сталью, самое надёжное место в доме. Даже если меня не будет рядом и случится невероятное, мятежники проберутся внутрь поместья, перерезав всех слуг и охрану, здесь услада будет надёжно защищена. Сталь, магия, каменные глыбы стен – надёжное хранилище для всего самого ценного. Мое гнездовье. Пусть сейчас невозможно ею насладится сполна, но спать она станет именно здесь, покидая комнату только с моего разрешения.

Марго

Сыта впервые за несколько лет, умыта, осмотрена лекарем - уже чудо. Если б не инквизитор. До последнего сомневалась, куда именно меня поведет этот мужчина. Спальня. Не хочу стать игрушкой в лапах дракона. Противно оказаться в его руках. Противно и страшно. Подобие человека, зверь. Безжалостный и опасный. Из тех девушек, которых забрали драконы сюда, обратно не вернулась ни одна из них. А что творят даже синие в домах для увеселения, лучше не знать. Черный куда опаснее. Инквизитор. Один из тех, что убил всех моих друзей, учителя. Не хочу стать бабочкой-однодневкой. И сопротивление бесполезно, он считает себя в своем праве. В праве сильного, в праве успешного захватчика. Огромная кровать, на такой можно спать впятером, и ещё место останется, застелена с особой тщательностью. Пузатый шкаф, небрежно брошенное на пол покрывало, два кресла у потрескивающего поленьями камина, окно. А за ним настоящий дом. Высотка. Даже некоторые из окон все ещё целы, а на верхнем этаже в проёме мечется тюль грязной шторы. Засмотрелась в столь знакомый силуэт здания, что даже примерещился мелькнувший в проёме разбитого окна человек.