– Что ей рассказали?! – довольно резко спросила Женевьев.
– Правду, – Азарта пожала плечами. – Дракона в комнате не утаишь, она так или иначе узнала бы. Ты же знаешь, какими жестокими бывают дети, а здесь у нас многие Элии еще и завидовали, как и всем, кого собираются принять в семью. Ей бы и так все расписали в красках, поэтому я поговорила с ней лично. Все рассказала. Без подробностей, конечно, обо всех этих смертях, но все.
Женевьев прикрыла глаза.
– Что с ней?
– Об этом я и хотела поговорить. Сначала все было вроде неплохо… но сейчас она отказывается есть. На занятиях сидит с отсутствующим видом, играть с другими отказывается.
Глубоко вздохнув, Женевьев потерла заледеневшие руки.
– Где она?
– В общей спальне. Занятия у ее группы сегодня после обеда, все играют во дворе. Кроме нее.
– Я схожу к ней. – Женевьев кивнула. – Надо было раньше сказать, Азарта.
– Я думала, что она справится, – директриса опустила глаза. – Но потом…
Ладно. Что произошло, то произошло. Сделанного не вернешь, поэтому Женевьев лишь коснулась ее плеча и быстро вышла из кабинета. Знакомой дорогой поднялась в спальню к младшим девочкам, расположенную на втором этаже, толкнула дверь.
И вдруг испытала чувство острой, колющей безысходности. Ведь столько раз здесь бывала, а еще знала, сколько всего вложено в удобные, стоящие рядами кровати с новыми матрасами, подушками, одеялами. С постоянно обновляющимся постельным бельем. На стенах здесь устроились уютные солнечные пейзажи, а большие окна всегда вовремя мыли – и не воспитанницы, как в других приютах, которых «приучали к труду». Нет, здесь этим занимались горничные, поэтому в портьерах не было ни грамма пыли, как и на тумбочках, полочках и где бы то ни было еще. Тем не менее вид одинокой детской фигурки на полностью застеленной кровати заставил сердце болезненно сжаться.
Элия была уже в форме, аккуратно причесана, но лежала, сжавшись в комочек, и даже не пошевелилась, когда вошла она.
– Элия, – позвала Женевьев.
Девочка резко обернулась и села. Автоматически, как напитанная магией кукла.
– Здравствуйте, Женевьев.
Между ней и воспитанниками всегда существовало негласное правило: называть ее только по имени, это правило Женевьев ввела с самого первого дня знакомства, и ей это казалось правильным. Лишние дистанции этим детям ни к чему, а к официальности они еще во взрослой жизни привыкнут.
– Здравствуй. Я присяду. Можно? – Женевьев кивнула на кровать, и девочка покорно подвинулась.
– Да, конечно. Вы здесь потому, что я стала хуже учиться?
– Нет. Не поэтому, – Женевьев покачала головой. – Просто хотела узнать, как ты.
Элия взглянула на нее:
– А вы ведь были там, да? Вы все видели?
К такому вопросу Женевьев оказалась не готова, поэтому растерялась. Но еще больше она оказалась не готова к тому, что последовало далее:
– Он правда… убил их всех? Просто превратил в пыль, как ничего не значащий мусор? А еще чуть не убил младшего тэрн-ара. Сбросил его с крыши, и он почти умер, но его спасли вы. И если бы не Лена, он убил бы всех?
– Откуда ты все это знаешь?! – пораженно выдохнула она.
– Ну я же не в пустоте живу, – Элия пожала плечами. – Остальные тоже. Все что-то узнают через кого-то. Рассказывают. Тэрна Вастерова очень старалась пощадить мои чувства, но их не надо щадить. Я хочу знать правду. Я хочу знать все.
– И что тебе даст эта правда? – Женевьев заглянула ей в глаза.
– Понимание.
– Понимание чего?
– Что тот, кого я любила, стал монстром, и уничтожил людей и драконов просто так. Что он бросил меня, потому что я стала ему не нужна. Что ему теперь все равно, что будет со мной, даже если меня сотрут с лица земли темные! – Элия выдохнула это быстро-быстро, а потом утерла рукавом слезы, выступившие у нее на глазах. – Это из-за нее? Из-за этой Лены он стал таким! Потому что до нее он был нормальным. Он меня любил!