Дракон медленно приблизился, заглянул в бездонные омуты глаз предательницы. И в тот же миг словно остолбенел. Будто в сердце что-то кольнуло. А беснующийся внутри до этого ящер внезапно притих, тоже внимательно всматриваясь в девушку.

– Отмойте ее и в мои покои, – велел Дархариан. – Я сам проведу допрос.

И ушел. Уже в конце коридора, у лестницы услышал смешки и непристойные шуточки гвардейцев. И отчаянные вопли Алианы Магус-Соет. Император лишь разочарованно выдохнул – хорошо стражникам, могут не думать о проблемах Империи, а только о всяческих забавах. Его же девушка нисколько не интересовала в интимном смысле. Скорее, в исследовательском. Утверждает, что понятия не имеет, за что ее схватили? Что ж, сама напросилась. Магии МортаКвейнов хватит с лихвой, чтобы вывернуть ее наизнанку. До самых потаенных уголков сознания. Удовольствия от этого она не получит ни капли – только боль и страдания. Но справедливости ради, и ему это будет тяжело. И болеть дракон потом будет ни один день, собирая себя по кускам после блужданий в закоулках чужих мыслей.

Я думала, что кошмар – это вдруг оказаться в темных водах бурной реки. Что хуже чем брести мокрой по ночному лесу и придумать ничего нельзя. Что страшно умереть с голоду в разоренном домике на берегу. И отвратительно болтаться вниз головой на лошади с тошнотой, подкатывающей к горлу. Но выяснилось, что я ничего не знала о настоящем ужасе. Липком и мерзком, как самые невероятные сны. Когда просыпаешься, задыхаясь, сжимая кулаки до боли в ладонях и открывая рот в беззвучном крике. Именно от такого кошмара я и пытаюсь отделаться с тех пор, как меня привезли в замок. И никак. Говорю себе, что это только дурной сон, что нужно открыть глаза, и все закончится, щипаю руки и ноги до синяков. Чем вызываю только уничижительные смешки охранников. А еще тычки и похотливо-брезгливые взгляды.

Почему они заперли меня? Зачем задают какие-то вопросы, смысла которых я даже не понимаю? Почему относятся как к преступнице? И сколько ни объясняю, что это ошибка, что я случайно встретилась с ними на том берегу – бесполезно. Кажется, те, кто меня допрашивает, только сильнее злятся. В какой-то момент вдруг поняла, что готова смириться с маленькой камерой, матрасом набитым соломой и ведром в углу. Только пусть, наконец, оставят в покое! Чтобы я могла полежать, отдышаться, обдумать. Но тут началось самое ужасное – пришел тот, кто заставил потерять дар речи. Мужчина, на которого даже смотреть больно. Он одним своим видом потряс до глубины души и буквально вывернул наизнанку. Я смотрела и смотрела, разрываясь между желанием отвернуться, прикрыться руками и броситься к нему в ноги умолять о помощи. Сил, впрочем, не хватило ни на что. Ровно до того момента, когда вошедший приказал поднять меня. Настолько испугалась, что принялась отбиваться – обламывая ногти под корень, сбивая костяшки в кровь. Но, конечно же, не смогла долго противостоять нескольким подготовленным мужчинам.

А потом он велел привести меня куда-то в другое место. И это прозвучало как приговор, как признание моей виновности, как полная уверенность мучителей, что они не ошиблись. Кричать и упрямиться больше не вижу смысла – не услышали раньше, не услышат и впредь. Не этот уверенный в себе красавчик, в глазах которого холод, ненависть и ярость. Почему-то он увидел ту, кого хотел и не высказал ни капли сомнения. По какой-то невероятной причине я должна быть наказана за то, чего никогда не совершала. И не могла совершить при всем желании. Потому что я не знаю никакого императора или семьи Магус-Соет. Но мне никто не верит…