— Кое-что из далекого прошлого, — Амоа пропустил колкость мимо ушей. — Но воспоминания были не цельными. Они пришли разом, как галлюцинация, как морок. Я начал путать реальность с тем, чего нет. Не мог понять, где я нахожусь. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы уложить все в этой голове.

Сказав это, он посмотрел на нее будто с… просьбой? С каким-то затаенным вопросом во взгляде.

— Что ж, тогда понятно, — Киара сглотнула, кивая ему. — Можешь считать, что извинения приняты. Теперь мы можем идти?

Она соврала. Ничего ей не было понятно. Какие еще в бездну воспоминания?!

Вот только от его слов стало еще больнее. Словно бы его объяснения не снимали вину с него, а лишь перекладывали ее на Киару. Ведь она поддалась этому чувству, позволила всему случиться, а теперь оказывается, что из-за этого у Амоа начались какие-то галлюцинации, и именно поэтому она не смогла спасти родителей.

— Я просто хотел сказать, что кое-что вспомнил про проклятие, — произнес он и тяжело вздохнул.

— Что-то еще кроме того, что драконья кровь является противоядием?

— Я боюсь, что с тебя его так просто не снять. Как и с принца-птицы, — он как-то странно сверкнул глазами.

— Два момента. Во-первых, Стивен умер. Во-вторых, ты хочешь сказать, что мы сейчас улетели из Заира за тридевять земель в очень важный для меня момент только для того, чтобы ты сказал, что вспомнил, что проклятие с меня не снять?

— Во-первых, — его тон напоминал передразнивание, — твоя сумасшедшая птичка живее всех живых, иначе ты бы не переживала за его длинный язык. Во-вторых, ты просто меня не слышишь.

Он сделал еще одну попытку приблизиться, но она в ответ на это отступила на шаг.

— Киара, ты очень дорога мне. И я чувствую вину и ответственность…

— Не бери на себя слишком много, — тряхнула она головой. — Я же уже сказала, что принимаю твои слова. Что тебе еще может быть надо? Стивена не спасти, так его это и не волнует. А то, что не спасти меня… Пока ты со мной, я ведь остаюсь жива, разве нет? Возможно, когда-нибудь сумеем добраться до твоего подгорного короля и разобраться и с этим. Или ты хочешь уйти? На это намекаешь? Так вперед, иди, как уже ушел однажды.

Она скрестила руки на груди, смотря на него с вызовом.

— Ты вечно будешь мне это припоминать? — в голосе нианца впервые за все время проскользнули нотки злости. — Ты не понимаешь, как мне сейчас сложно? Я же фактически наизнанку перед тобой выворачиваюсь.

— Не я затеяла этот разговор. Но, теперь ты и сам понимаешь, что лучше его закончить.

Этим она хотела поставить точку в их споре, вот только глаза нианца опасно сверкнули, и даже ростом он, казалось, стал выше.

— Нет, — он свел брови к переносице и чуть покачал головой. — Нет, пока ты, наконец ,не поймешь. Я не оставлю тебя больше, Киара…

Голос звучал проникновенно, а связь обостряла чувствительность и туманила разум. Он обнял ее. Противиться этому притяжению было практически невозможно. Но затаенная обида все же заставила Каю сказать:

— Если ты сейчас же не уберешь руки, котенок, то глубоко пожалеешь об этом.

— Я далеко не котенок, Киса, — не сдержавшись, произнес Амоа в ответ, а змеиные глаза зло полыхнули.

Стоило ему договорить, как в пещере эхом отразилась звонкая пощечина.

Амоа замешкался, кажется, даже не поняв, что произошло, и, воспользовавшись заминкой, Киара оттолкнула его.

Внутри буквально все горело от ярости и злости. На ладонях заплясали магические импульсы, и, не в силах больше сдерживаться, она метнула в него молнию.

— Мое имя — Киара, — еле слышно произнесла она.