Надо было уйти, спастись бегством, но это означало устроить скандал, а я уже была в центре одного, пожалуй, для моего отца это будет непосильным ударом. Потом, потом я уйду и никогда больше с ним не заговорю.

— Заговорите, Ниара. Я сам вас найду, и мы будем разговаривать ночи напролёт, — ответил он с усмешкой, от которой мне захотелось вжать голову в плечи. Я произнесла это вслух?

Как бы то ни было, я так и не решалась долго смотреть ему в глаза, говорила в сторону, потому что что-то в его взгляде не только пугало, хуже, завораживало, и я теряла способность говорить колкости, которыми прославилась при дворе и в семье.

Он дерзил, а я молчала.

— Мне не о чем разговаривать с почти иностранцем. Вас следует извинить и за грубость и бестактность, вы забыли наши обычаи.

— Почему же? Я прекрасно помню, что хризолиты, «вечерние изумруды» — это символ древней защиты. Вы слышали легенду о них? Я расскажу её в следующий раз. Когда вы снова станете моей партнёршей. В танце.

Всё закончилось, померкло, и музыка смолкла. Ветер больше не охлаждал мои щёки, а шум моря, звучавший вдали, растаял, как утренняя дымка.

— Благодарю за танец, Ниара, — он наклонился и поцеловал мне руку, теперь я его разглядела. Высокий, темноволосый, густые волосы перехвачены сзади чёрным шёлковым шнурком. Немного старомоден и много опасен.

Неважно, кто он, надо держаться от милорда Рикона подальше. А лучше закрыться в обители Двуликого лет на пять, чтобы он забыл обо мне.

Это говорили инстинкты, так шептала магия, некстати пробудившаяся в крови. Только бы он не заметил черноты в моих глазах! Это так некстати!

— Благодарю, милорд, — произнесла я твёрдо. — Прошу больше не тревожить меня.

И не успела я договорить, как он резко выпрямился и, совершенно не стесняясь людей вокруг, погладил меня по щеке.

4

— Это непристойно, милорд Рикон! Подите прочь, иначе я пожалуюсь кузену-королю, — вспыхнула моя жертва, и мне захотелось поцеловать её в губы, такие же узкие и маленькие, как у той, кого я давно потерял, и сам этого не понимал.

Но теперь не потеряю, потому что я уже не тот, кем был более ста лет назад. Кто знает, может, и времени после пробуждения мне отпущено мало! Драконы живут долго, но не бесконечно. Мы стареем и умираем от ран.

Разумеется, не от сердечных.

— Тому самому, кто спешно ретировался после вашего с ним танца? — ответил я, не отпуская её руки. — Чем вы напугали самого короля?!

— На нас смотрят, пустите! — холодно ответила она.

— Не пущу, пусть смотрят, а вы видели, что в том месте, где я вас поцеловал, под кожей вспыхнул огненный цветок? Вы ведьма, Ниара, но думаю, это вам и так известно.

Я хотел смотреть ей в глаза бесконечно, в её очи, наполненные Тьмой, она с любопытством выглядывала в реальный мир, не сознавая той силы, которую несла. Того зла, которому будет причиной.

— Но вы правы, мы ходим по краю, поговорим позже.

Леди вырвалась и ушла с прямой спиной, не опуская подбородка, не смея дрожать или выказывать иные признаки волнения. Заинтересовал ли я её? Безусловно, но настолько ли, чтобы она вернулась?

Чтобы запомнила меня и захотела продолжить разговор.

Ещё танец я пропустил, потом пригласил Оливию, в нетерпении покусывающую губы и выглядящую столь кисло, будто проглотила уксусную притирку для белизны кожи.

Племянница лорда благосклонно улыбнулась в ответ на моё приглашение и не заговорила со мной, пока музыка не смолкла.

— Вы хорошо танцуете, милорд. Для ящерицы.

— Вы неплохо дразнитесь, леди Лаветт. Для той, кто лишена магии и собственного дома.