Не верилось, как такой мужчина, офицер, мог писать подобный по сути научный труд. Что, интересно, его на это сподвигло?

Я уже намеревалась погрузиться в чтение, как нечто меня отвлекло. Какой-то грохот, доносящийся, как я подумала вначале, что с улицы. Бросилась на балкон, чтобы посмотреть, что случилось, и почти сразу же закрыла уши ладонями. Столько отборной ругани я еще не слышала. И доносилась она из квартиры напротив. В которой тоже горел свет. И оттуда же доносились крики.

Лишь когда среди них единственной более менее приличной оказалась фраза “ведьма проклятущая”, я поняла, в чем именно дело. И густо, до бордового кажется, покраснела. Потому что догадалась, что явилось катализатором всплеска эмоций у моего дорогого соседа… Сладости! Те сладости, которые я щедро сглазила, не думая о том, что вдруг потом попадусь.

– Ой, кошма-а-а-ар… – протянула я, чтобы услышать следом с соседнего окна другое…

– Ой, тва-а-а-а-а-арь! Убью!

– Мамочки… – пискнула я, отступая потихонечку от окна. – Что же делать? Делать-то чего?

Утро добрым не бывает. Закон известный каждому и вся. Особенно, когда ты закоренелая сова, а наглые жаворонки смеют требовать твоего пробуждения. Вернее, один конкретный жаворонок....

– Пшел прочь, маньяк! – доносились до меня крики Присциллы Нурумовны. – Ишь, пристал к моей девочке! Спит она!

– Ничего, пр-роснется! – рычал в ответ Рин. – Нечего было пытаться меня отравить своими чарами! Пустите!

– Щаз паука своего ручного натравлю!

Застонав, я все же открыла глаза, накинула пушистый халатик и вышла в коридор, где широкой грудью закрывала проход ведьма, а рядом с ней скалился в плотоядной улыбке Василий, раскачиваясь на волосатых лапках.

– Не ругайтесь, пожалуйста, – стоило мне появиться в поле зрения мужчины, как его взгляд блеснул победным огнем.

– Доброе утро, красавица! – его тон из воинственного вдруг стал куда более сдержанным и язвительным, а сам он насмешливо меня оглядел с головы до пят.

Ну да. Нечесаная, заспанная и хмурая.

– Что ты тут делаешь? – спросила я, попытавшись сыграть невинную деву. – Что-то случилось? А, наверное, пришел попросить, чтобы я сахар вернула. Так я сейчас! Мигом!

Я уже хотела удалиться на кухню, но мужчина меня остановил.

– Нет, не за сахаром! Ты сглазила мою еду, и считала, что тебе это сойдет с рук?

– Это не я! – выпалила я, но вместо этого получила лишь смешок.

– Я маг девятой ступени, ведьма. Неужели думаешь, что не смог определить твой след?

– Д-девятой? – Присцилла Нурумовна вдруг, цыкнув зубом, отошла в сторону, и Рин оказался у нас на пороге, по-хозяйски оглядываясь.

– Если такой крутой, мог бы и не есть эклеры, сразу распознав в ней сглаз! – фыркнула я.

– Крутой? – сощурил взгляд мужчина. – В смысле?

Я закатила глаза.

– Проехали.

– Проехали? Не болеешь случайно, Луна? Забраться в дом сильного мага, отравить его эклеры и уснуть на его кровати. Попахивает самоубийством, дорогая!

Вздохнула.

– Просто мне было грустно.

– Да неужели?!

– Я сахар хотела попросить. Тебя не было. Стало грустно, и я… Все произошло случайно… Я просто…

– Довольно! – резко оборвал меня мужчина, а на его скулах заиграли желваки. – Если еще раз подобное повторится, лучше поберегись, ведьма!

Больше ничего не говоря, он ушел, а я с облегчением выдохнула. Обернулась. Присцилла Нурумовна пристыженно молчала, опустив взгляд на свои мягкие тапочки-кролики. Вася обиженно раздувал щеки.

– Не связывайся с ним, девочка, – вдруг неожиданно серьезно посмотрела на меня ведьма. – Он распознает твои чары из тысячи. А еще может испепелить лишь щелчком пальцев. И вряд ли бы он опустился бы до того, чтобы просто красть посох в твоем мире. Подобного уровня людям это не нужно. Да и не людям даже… В этом случае – драконам. Скорее всего он просто забрал свое. Но это еще не вся беда…