— Можно пройти? — решила попытаться.

— Простите, госпожа, но вам лучше вернуться в палату, — отчеканил метис, заглядывая мне за плечо. Видимо, проверял наличие хозяина в комнате. — Но если дело срочное, то я вас провожу.

— Не надо! — пискнула и влетела обратно в «тюрьму».

Ударилась в закрытую дверь лбом и захныкала. Слёз не было, да и плакать не хотелось, безысходность меня доконала. Я ничего плохого господину сделать не успела, а он меня в клетку посадил. Я не его собственность и, видимо, не его пара, потому что так с истинными не поступают, и дело вовсе не в сегодня. Меня грызла настоящая смертельная обида…

— Всё в порядке? — дверь ванной комнаты закрылась с мягким щелчком, я обернулась на голос Давида.

Ох ты… Господи! Он смотрел на меня, откровенно облизывая глазами. С голым бронзовым торсом, стекавшими по широкой груди капельками воды, в неизвестно откуда взявшихся здесь спортивных белых штанах… Белоснежная ткань идеально смотрелась на смуглом фактурном, как стена средневековой крепости, теле. И пресс у господина, словно камни в том защитном сооружении — один к одному. Резинка спортивок на его бёдрах, мой взгляд там же — я не могла заставить себя не смотреть на дорожку из жёстких чёрных волос, которая ныряла туда, где через штаны проступал возбуждённый член. Передо мной стоял не мальчик — мужчина. Зрелый, сексуальный, опытный, наверное. Страшно представить, сколько у дракона женщин. В сердце кольнуло. Блин! Ревновать малознакомого мужика, от которого хочу сбежать — высший пилотаж сумасшествия, но я ревновала. Стоило представить, что он с кем-то… и у меня в груди начинался сеанс иглоукалывания.

— Всё хорошо? — чистокровный настойчиво добивался ответа.

А у меня в голове звенящая пустота и желание запустить руки в эти проклятые белоснежные штаны. Почувствовать пальцами пульсацию каменного возбуждения, налившиеся кровью венки — всё моё, это я… Я его так завожу! Собственнический ор инстинктов в голове становился настойчивее, а я злее. Не нужно мне это. Давид мне не нужен! У дракона без меня баб хватает, одну я вчера своими ушами слышала.

— Я хочу уйти отсюда, — мой голос дрожал, а в глазах собрались слёзы. — Это невыносимо.

— Что невыносимо?

Он подошёл близко. Слишком. Всё это уже перемахнуло за грань разумного. Мягко провёл ребром ладони по моей щеке.

— Не трогайте! — зарычала, отпихнув от лица драконью лапу.

— Успокойся, — строгий тон крылатого оборотня призывал к порядку не хуже судейского молоточка.

— Да идите вы! — меня понесло. — Строите из себя… Почему ушли из борделя?! Почему сразу не сказали, что я ваша истинная, не забрали меня с собой?! Вы оставили в том люксе не пару — шлюху, — щёки обожгла солёная влага.

В глазах Давида мелькнула самая настоящая боль. Всего секунду, но я видела её, а через мгновение он уже прижимал меня к себе. Всхлипывала в тесных, но таких нужных объятиях, и на грудь господина капали мои слёзы.

— Маленькая… Прости, — шептал мне в макушку. — Я не сразу понял. Вчера к тебе ехал, хотел забрать. Веришь? — широкие ладони легли на мои щёки.

— Куда забрать? Я в ваш гарем не поеду! — попыталась оттолкнуть, но Давид держал, намертво припечатывая к себе. — Пустите! — он ослабил хватку. — Вчера вы были с какой-то… бабой! — с чувством выплюнула злосчастную «бабу» дракону в лицо.

Секунды две Давид Рустамович старательно сдерживал улыбку, а потом не выдержал — зашёлся хохотом. Больше всего на свете мне захотелось треснуть крылатого оборотня по голове чем-нибудь тяжёлым. Я сегодня чуть с катушек не слетела, размышляя, как буду жить в общежитии гаремного типа с его бабами, а ему смешно.