Гарри молчит, угрюмо смотря в пол.

— Я не понимаю, для чего это нужно, — наконеЦ, говорит он.

— Естественно, ты не понимаешь, — говорит учитель, — тебе всего пять лет, ты и не должен ничего понимать. Твоя главная задача — слушаться и выполнять, что тебе велят.

Гарри с тоской смотрит на хитросплетение узоров на полу и начинает видеть в них лицо своей матери.

Наконец, он обещает себе, что спросит отца о ней.

— Ведь я дракон? — спрашивает мальчик, наконец нарушая молчание.

— Ты будущий дракон, — отвечает учитель.

— Дед сказал, что дракон делает, что хочет.

— Твоему деду виднее, что делает дракон.

— Почему я не могу делать то, что хочу? Я хочу к маме.

— Похоже, — задумчиво говорит учитель, — ты вовсе никакой не дракон.

— А кто же? — с любопытством спрашивает мальчик.

— Ты маленькая сопливая девочка, вот кто ты, — строго говорит учитель.

Слезы подступают к глазам и их начинает дьявольски щипать. Гарри изо всех сил старается не плакать, но ничего не выходит, и они сами льются, падая на отполированный пол.

Спустя минуту учитель говорит.

— Вытри глаза, мальчик, — отцу и деду не понравится, если они это увидят.

Мальчик вытирает глаза рукавом.

— Это нечестно, — говорит он.

— Мир вообще несправедлив, Гарри, -- говорит учитель, — и это благо для тебя, потому что ты будущий дракон, а это само по себе большая несправедливость по отношению ко всем остальным, поскольку драконы владеют всем в этом мире.

— Я уже не хочу быть драконом, — говорит Гарри.

И тут он видит, как двери комнаты для аудиенций распахиваются и оттуда торопливой походкой выходит отец.

Он останавливается и что-то быстро говорит деду, а затем ускоряя шаг, направляется к выходу на улицу.

Гарри вскакивает на ноги и бежит через весь зал, стараясь не поскользнуться на скользком полу, и когда мальчик добегает до выхода, он видит только устремляющийся в небо силуэт дракона, все быстрее и быстрее набирающий высоту.

— Папа! — кричит мальчик на бегу, пытаясь перекричать поднявшийся ветер, — но все бесполезно, отец не слышит его, он уже высоко в небе.

23. Глава 23

Он не нарушает тишину, но по его глазам я вижу, что он хочет сказать что-то, но либо не решается, либо что-то останавливает его.

Этот взгляд длится еще мгновение, а потом он отводит глаза.

— Он дал мне одну неделю, — говорю я, — сказал, что если я не вернусь к нему, он не позволит мне видеться с сыном.

Не знаю, зачем я откровенничаю с Лазарусом, но в эту минуту мне кажется, это совершенно естественным. Я почему-то чувствую, что этому новому Лазарусу я могу довериться даже больше, чем тому мальчику, которого я знала.

Очень странное чувство вдруг посещает меня, словно эта встреча освобождает меня в каком-то смысле, позволяя мне немного расслабиться и выдохнуть. Довериться хоть кому-то сейчас — это огромное благо и словно бы лекарство.

— Наглый дракон слишком много на себя берет, — говорит Лазарус изменившимся тоном. Теперь в его голосе нет и намека на ту горечь и боль, которая звучала в нем минуту назад, лишь сосредоточенное упорство и нотки злости.

— Так было всегда, — говорю я.

— Драконы думают, что им подвластно все, что дракон может нарушать закон как угодно и не понесет никакого наказания. Но я тебя уверяю, Лилит, скоро этому придет конец. И, боюсь, для Гая Пауэрса это может стать большой неожиданностью.

— Как можно заставить дракона делать то, чего он делать не желает? — спрашиваю я, — они стоят над законом, у них слишком много влияния и силы.

— Твой отец попросил меня за тебя, — говорит Лазарус сдержанно и деловито, — и поверь мне, процесс уже запущен. Даже если ты решишь вернуться к нему после всего этого, ему придется заплатить за причиненный ущерб, как тот, что он причинил твоему отцу, так и этому заведению. Он перешел все возможные границы.