— Боюсь, мы не можем сейчас вас отпустить, мисс Риджит, — хладнокровно говорит доктор, — вам придется остаться здесь, пока обследование не будет завершено.

— Вы хотите сказать, что я здесь пленница?

— Нет, — улыбается доктор, глядя на меня, как на несмышленую девочку, — просто мы не допускаем, чтобы люди, которым вшивают наш новейший аналитический артефакт, разгуливали по улицам, это слишком дорогая вещь.

— Какой артефакт?.

— Новейший, — говорит доктор, — вам сделали операцию, и вы должны провести тут неделю,спустя неделю мы извлечем артефакт и вы сможете покинуть лечебницу. Но уже сейчас мы получаем очень интересные данные.

— Но меня никто не спросил, хочу ли я находиться здесь и уж тем более хочу ли я, чтобы мне что-то вшивали.

Чувствую себя совершенно беспомощной.

— Но мисс Риджит, этого вовсе и не требуется. Простите.

— Что вы имеете ввиду?

События прошедших дней кажутся мне каким-то дурным сном. Почему я так странно вела себя? Я помню, что кричала и плакала, выбежала на улицу.

Что со мной было?

Только сейчас понимаю, что меня могла сбить машина. Я могла погибнуть и тогда Гарри остался бы без матери. Неприятные мурашки пробегают по всему моему телу, когда я осознаю, что прошла по самому краю.

— В случае, когда человек может навредить самому себе, и это задокументировано, представитель человека имеет право принимать решение за него. У вас, очевидно, наблюдалось временное помутнение рассудка и вы хотели броситься под машину. Именно поэтому вы здесь.

— Я хотела броситься под машину?

Доктор копается в бумагах.

— Да, здесь указано, что вы выбежали на проезжую часть и из за вашего поведения три автомобиля столкнулись. Два человека госпитализированы, но, похоже, их жизни ничто не угрожает. Ваше состояние очень серьезное.

Услышав слова доктора сажусь на кровать.

— У меня очень болела голова, — говорю я, — все вспоминается, как в тумане.

В голове всплывают слова отца, после которых я выбежала из дома.

«Если бы ты была истинной, он бы не изменил тебе.»

— Но что со мной было?

— Пока неизвестно. Но мы нашли нечто очень странное, когда обследовали ваше поле восприятия магических волн, — говорит доктор, и я слышу неподдельную озабоченность в его голосе, — когда аналитический артефакт завершит работу и мы извлечем его, мы узнаем точно, что послужило причиной вашего срыва.

— Хорошо, — говорю я.

Вдруг, я вижу, как солнце за окном мгновенно меркнет. Что-то огромное застилает его, как будто гигантская тень вдруг совершенно поглощает светило.

А затем я слышу низкий утробный рык.

Я узнаю его сразу. И тут же ругаю себя за радость, которую невольно испытываю, услышав знакомый рев. Его ни с чем не спутать.

Я снова подхожу к окну и выглядываю наружу.

— Похоже, у меня посетитель, — говорю я доктору, — надеюсь, приемные часы еще не окончены, иначе он все тут разнесет.

18. Глава 18

Смотрю в окно, как лорд Пауэрс приземляется на лужайку возле лечебницы, окруженную высокими деревьями. Обитатели больницы, что мирно разгуливали тут еще минуту назад, спешат убраться подальше, чтобы не попасть под горячую руку дракона, или точнее, под его мощные крылья с шипами и лапы с темными, бритвенно острыми когтями.

Как бы я ни злилась на него, но в эту минуту я любуюсь его разноцветной чешуей, переливающейся в свете яркого летнего солнца.

Он не спешит принимать человеческую форму и явно рисуется, ощущая свою власть над перепуганными, ни в чем не повинными людьми.

— Позвольте мне поговорить с ним, — обращаюсь я к доктору, который в ужасе смотрит в окно.

— Да что он себе позволяет? Судя по чешуе это дракон из линии Пауэрсов, — говорит доктор, явно потерявший на какое-то мгновение дар речи.