Она откинула одеяло и спустила ноги с кровати.
- А ты? Не собираешься больше спать?
- Нет, уже рассвет, мне надо... неважно. У меня дела. А вы спите, я мешать не буду...
Она встала и тут же, противореча собственным обещаниям, издала ликующий писк:
- О боже! Андрей, вы представляете? Она не болит! Совсем! Ни чуточки...
- Чудеса, - пробормотал я, свешиваясь с кровати и пытаясь в полутьме разглядеть крошечные женские стопы. Даже слабого сумеречного света хватило, чтобы увидеть: отёк спал, под тонкой кожей заметно играли голеностопные сухожилия.
Ножки у мелкой занозы, надо отдать им должное, были зачётные. Тонкие, как у балерины, ровные, изящные. Пушкин бы залюбовался**, но не я. Ещё не хватало восхищаться девицей, которая имеет наглость оставаться равнодушной ко всем моим неоспоримым достоинствам!
- Поздравляю! - бросил я равнодушно и, ещё чуть сильнее натянув одеяло, демонстративно отвернулся, будто бы собираясь спать.
- Спасибо! - прошептала девчонка и, еле слышно скрипнув половицей, выскользнула из комнаты.
Спать хотелось зверски. Я ни разу не жаворонок, а вчера ещё день выдался такой утомительный... но слишком уж много тайн у этой девчонки. И всё-то неважно... явно она говорит так именно про ключевые вопросы.
Решив проследить за загадочной спутницей (всё равно она сон уже прогнала!), я сполз с кровати, завернулся в одеяло и потихоньку прокрался в коридор. Идти было недалеко - буквально через пару шагов послышался тихий торопливый шёпот малявки, лепечущий что-то неразборчивое. С кем она может разговаривать в такой час? Да и телефона же у неё нет... Я подобрался ещё поближе и одним глазом заглянул в комнату. Чудеса! Девушка стояла в углу на коленях, подтянув руки к груди, и бормотала... заклинания? По спине пронеслись колючие ледяные мурашки. Чёрт побери, она что, ещё и ведьма? Впрочем, этого стоило ожидать... Уж больно странна.
Но несмотря на правдоподобность происходящего, слушать этот полубезумный шёпот было невыносимо, и я воскликнул возмущённо, прежде чем успел подумать:
- Это ещё что такое?! Что ты там бормочешь?
Девушка испуганно вздрогнула и попыталась вжать голову в плечи. Чёрт же дёрнул меня за язык! Сейчас наложит заклятие - и поминай как звали. Нет, я вообще-то человек не суеверный, но антураж чужого дома, тонущего в предрассветных сумерках, и этот тихий нежный голосок, будто служащий чёрную мессу на незнакомом языке, невольно вызывал короткие холодные вспышки ужаса внутри.
Яна обернулась и посмотрела на меня с осуждением, но всё же ответила по существу, не уклоняясь:
- Молюсь. А вы почему подслушиваете? Вы же спать собирались!
- Молишься?! - неверяще переспросил я. - На каком языке?
- На латыни.
- Ты что, католичка?
- Я... не знаю. Нет, наверное. Этой молитве меня научила бабушка, она была полькой.
- Была..?
Вроде, ситуация прояснялась самым наилучшим и успокаивающим образом, но мне отчего-то становилось всё более жутко. Уж не прах ли уехал в том автобусе в Старый Оскол..?!
- Да, она умерла. Но это не та бабушка, с которой я ехала вчера.
- Что ж, - пробормотал я задумчиво, вздохнув с облегчением, - это многое объясняет.
- Что объясняет?
- Ну, твои странности. Получается, ты потомок иностранцев, и довольно хлебнула их менталитета в детстве. Твой отец был поляком или мама?
- Мама, но только наполовину. И я не понимаю, о каких странностях вы говорите.
- Да так, не бери в голову...
- Ой, птенчики мои! Уже проснулись! - вдруг раздался позади меня радостный голос хозяйки. - Молодцы какие, ранние... Сейчас я быстренько блинов напеку, чаю попьём...