Никто и никогда не бросал мне вызов, кроме этой… Рыжей стервы. Никто и никогда не вторгался в мое личное пространство. Никто и никогда не трогал без моего разрешения мои вещи. С первой секунды ее пребывания на моей территории она уже вела себя как полноправная хозяйка.

— Мне всё равно. Пока ты не отстанешь от меня, я буду продолжать защищаться. Отпусти. Меня тошнит от тебя, — Рыжая сморщилась так, будто я стоял перед ней весь облитый дерьмом.

На несколько секунд меня выбило из равновесия такое заявление. Тошнит? Это ее от меня тошнит???

— Знаешь, ты тоже на сто баксов не похожа, чтобы я добровольно согласился подобрать тебя.

Я резко убрал руку и выпрямился будто меня облили кипятком.

— Тогда почему руки распускаешь? — дернула подбородком Рыжая.

Мне нечем было крыть. А если стал бы оправдываться, это выглядело слишком унизительно. Поэтому я сжал челюсти настолько крепко, что услышал скрип собственных зубов.

— Ты еще выть у меня будешь, — прохрипел я и вышел из дурацкой комнаты, в которой витал слабый аромат чего-то сладкого и цитрусового.

Наверное, это были какие-то духи Коротышки. Впрочем, они всё равно бесполезны. Пусть хоть обольется ними с головы до ног, привлекательней после этого точно не станет.

6. 4. На паузе.

Покусывая подушечку большого пальца, я пыталась утихомирить свое сердце. Оно взволнованно стучало в груди и никак не хотело возвращаться к своему привычному размеренному ритму.

Мать недавно огорошила меня «приятной» новостью. Они с дядей Юрой оставят нас дома на целые сутки. А это двадцать четыре часа! Тысяча четыреста сорок минут! Восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд! И каждый этот миг я проведу на одной территории с Даном. Окей, можно высчитать всё то время пока он будет шататься по городу со своими дружками и подружкой. Но учитывая, что родители не вернутся ровно через двадцать четыре часа, а чуть позже, ситуация оставалась по-прежнему дерьмовой.

У дяди Юры возникла какая-то небольшая командировка в столицу. Мать решила увязаться за ним, чтобы попробовать наладить их личную жизнь. Я не знала подробностей и никогда не стремилась их разузнать. Но и без лишних объяснений было заметно, что между матерью и ее мужем всё далеко не в порядке. Да, они по вечерам могли вместе посмотреть телевизор или поесть за одним столом. А затем в выходной день дяди Юры скандалить без остановки часа полтора. Из-за ерунды. Что-то типа: кто не помыл чашку или не вытер пыль на полке в спальне.

Поэтому я быстро смекнула, что мать на эту поездку возлагала большие надежды. Настолько большие, что была согласна оставить нас с Даном без присмотра. Конечно, мы давно уже не маленькие. Почти совершеннолетние люди. Но учитывая тот аномально высокий градус взаимной ненависти, я бы не стала так рисковать. Только вот выбора никто не давал, а просто поставили перед фактом. Впрочем, как и всегда.

После моего великолепного хода с приставкой и нашей небольшой стычки с Даном, настало затишье. И что парадоксально, затишье для меня оказалось гораздо мучительней, нежели очередной выпад со стороны противника, который нужно было хоть как-то отбивать.

Я хорошо знала Дана и также хорошо понимала, что его обещание — не пустой звук. Он будет мстить. В чем-то я с ним даже была согласна. Да, речь шла не о куске пластика, а о задетой чести. Но, с другой стороны, Дан сам был виноват в том, что случилось. Он сам вынудил меня стереть всякие границы в нашей войне. Когда мы впервые встретились именно он первым распустил руки и тем самым запустил ответную реакцию.