— Мне плевать, — качнул я головой и сосредоточился на Вике.

С ней мне было… легко. Ненапряжно. Во всяком случае, мне не хотелось ее прибить или сделать что-то такое, отчего на моих губах растянется злорадная ухмылка.

Домой я вернулся, как обычно, уже вечером. Завтра суббота, поэтому никто напрягать бы не стал из-за моего позднего прихода.

— Дан, ужинать будешь? — почти на пороге меня тут же встретила мамаша Коротышки.

Несмотря на то, что эта дамочка из кожи вон лезла, чтобы понравиться мне и фактически заменить мать, я к ней относился… ровно. Она только временами раздражала своим сюсюканьем, но это можно было спокойно игнорировать. Плюс тётя Наташа часто выбирала мою сторону, а это лишний раз помогало утереть нос Коротышке. Да и в целом Юре нужна была полноценная семья, чтобы я мог спокойно жить с ним. И это была бы неплохая жизнь, если бы тётя Наташа не приволокла с собой свою дочурку.

— Спасибо, не хочу, — коротко ответил я и ушел к себе.

Моя комната находилась через стенку с комнатой Коротышки. Я часто слышал ее тихие рыдания после моей очередной блестящей выходки. Реже — смех. Такое соседство меня вообще не вдохновляло. Но Юра был бескомпромиссен. Никто не позволил бы мне менять комнату. За шум за стенкой я отомстил какашками Пули, которые Коротышка случайно обнаружила в своем портфеле в школе. Это было еще в пятом классе. Потом я просто привык к тому, что в нашей квартире тишина стала роскошью.

Рыжая была уже дома. Я слышал тихое шарканье ее тапок с дурацкими заячьими ушами. Ничего удивительного. Где бы еще могла быть эта дура в вечер пятницы, как не дома?

В груди снова ожило и завертелось горячее и колючее чувство злости. У меня было куплено столько игр для приставки! Рыжая дрянь!

Вскочив с кровати, я пнул свой рюкзак и вышел из спальни. Юра с тетей Наташей в зале смотрели какое-то вечернее шоу. Я бесшумно пробрался в комнату к Коротышке. Она залезла с ногами на широкий подоконник и читала какую-то дурацкую книгу. В ушах торчали наушники. Густая рыжая грива была завязана в какой-то непонятный узел на затылке. Теплая пижама цыплячьего цвета выглядела глупо.

В отличие от меня Яковлева ни разу не подумала своим крошечным куриным мозгом вставить замок в свою дверь. Но тем лучше.

Она заметила меня слишком поздно, когда я уже к ней подошел.

— Вали отсюда, — прошипела Коротышка и резким движением вытащила наушники.

— Свалю, не волнуйся, — сквозь зубы процедил я и прижал ее предплечьем в холодную поверхность прозрачного окна.

Я знал, что она не закричит. Коротышка никогда этого раньше не делала. Никогда не жаловалась. А мне хотелось хотя бы раз увидеть ее ноющую и спешащую искать утешения у мамочки. Но ничего подобного никогда не происходило. И подозреваю, что дело здесь не в храбрости или самодостаточности Рыжей. А в том… что тётя Наташа не стала бы ее жалеть. Впрочем… насрать.

— Ты же понимаешь, что последует ответ? — прорычал я и сильней вжал предплечье в хрупкую шею Коротышки.

Ее и без того огромные голубые глазища от испуга и неожиданности стали еще больше. Она смотрела на меня, не моргая. Тонкие бледные пальцы впились в кожу на моей руке. Губы немного приоткрылись. Коротышка была напугана. По-настоящему и сильно. Будто знала, что я приду, но всё равно наивно надеялась, что этого не произойдет.

— Я тебе этого не забуду, дрянь, — я склонился к ней, чтобы она хорошенько запомнила мой взгляд.

— Не забудешь игрушку? — прохрипела она и растянула свои такие неприметные тонкие губы в ухмылку.

— Ты знаешь, что дело не в игрушке, — я еще крепче вдавил предплечье.