- Я, Ларит Дор, беру тебя, Акмаль Лароз, в жёны. Навсегда, - не даёт опомниться Ларит, накрывая собой, врываясь слишком глубоко, затрагивая чувствительные точки, нещадно вбиваясь, заставляя кричать, вонзаться в плечи ногтями, доводя до новой волны удовольствия, до нового взрыва внутри, сжигая в пламени страсти и воскрешая в море нежности.

    Кожа покрыта потом, горло саднит от криков. Литам не спешит войти, ласкает, целует, покручивает клитор. Расслабленное, измождённое тело принимает его касания, отзывается ленивым возбуждением. Рваное дыхание вырывается из груди, рука скользит по звёздам, усеявшим плечо.

- Возьми меня… - шепчу подпухшими от поцелуев губами.

- Я, Литам Дор, беру тебя, Акмаль Лароз, в жёны. Навсегда, - плавно погружается, не отрывая глаз от моих, впитывая зелёные отблески возбуждения, насыщая своей шоколадной темнотой.

    Выходит, переворачивает, ставя на колени, прижимает голову к смятой простыне и входит грубо, глубоко, до тянущей боли. Играется, полностью выходя и резко врываясь внутрь. Каждый нерв раскалён до предела, каждая клеточка кипит от ожидания срыва. Движения ускоряются, отбивая звонкие шлепки об ягодицы, накаляя, подводя к очередному пику удовольствия. Комкаю простынь, вгрызаюсь зубами, прогибаюсь в спине, как тетива, натянутая на стрелу, сокращаюсь, держась на ногах из последних сил и принимаю семя, растекающееся по пульсирующим стенкам влагалища.

    Сил не осталось, заваливаюсь на матрас, проваливаюсь в небытие, не чувствую рук, несущих в душ, не реагирую на потоки воды, стекающие по телу, лишь сладкое марево, вобравшее в себя и нежное покачивание волн.

    Утро встречаем бурным сексом, распаляясь и доводя друг друга до помутнения рассудка.

- Собираешь вещи и переезжаешь в нашу каюту, - командует Лахтур, гуляя пальцами по моему бедру.

- Может не стоит? Что скажет команда? – пытаюсь отстоять свою независимость.

- Ты наша жена, Акмаль! – рычит. – А жена должна жить с мужьями! И плевать мне на мнение команды!

- Могли бы не афишировать до возвращения на Ганзалеон, - обиженно дую губы. Всё-таки вылезла бабская натура.

- Месяц? Хочешь, чтобы мы на протяжении месяца дрочили по утрам, а ночью пробирались тайком к своей жене? – прищурился темнеющими от злости глазами.

- Прости. Я не подумала, - оправдываюсь, тихо пища. – Всё произошло неожиданно. До меня ещё не дошло…

- Не волнуйся так, яблочко, - вклинивается Литам. – Просто Лахтур привык командовать, казаться грозным. На самом деле он мягкий и пушистый. Я помогу тебе перебраться к нам.

- Капитан. Капитан Дор! – пытался докричаться Шамид.

- Слушаю, - растерянно собрала мысли, забредшие в счастливое прошлое.

- Из световой воронки вышли, - отчитался, с беспокойством смотря на меня.

- Курс в квадрат шесть восемнадцать. Выполнять, - спустилась с капитанского мостика и направилась в свою каюту.

    Очень много воспоминаний. В горле горечь от подступающих слёз. Не хватало перед командой начать наматывать сопли. Залезла в душ, скуля от боли в груди, из-за рвущейся наружу безысходности. Семнадцать лет, а тоска всё также выматывала остатки души. Семнадцать лет, а сердце всё также выворачивало наизнанку. Выползла из душа, и мокрая свернулась на кровати, давясь слезами, заглушаемыми подушкой. Так и заснула с влажными щеками и перекошенным от рыдания лицом. Когда-нибудь это пройдёт. Когда-нибудь я буду вспоминать с улыбкой своих любимых мират. Когда-нибудь я отпущу их. Когда-нибудь…

4. Глава 3

    Утром чувствовала себя разбитой, рубцы ныли, задевая нервные окончания позвонков. Странное состояние для ганзалеонки. Обычно мы не страдаем от заболеваний. С нашей регенерацией мы не знаем, что такое простуда, остеохондроз, гастрит. Тем удивительнее мои фантомные боли, преследующие меня на протяжении последних лет. Скорее всего они шли из головы, усиливаясь после наваливающихся воспоминаний.