История обучения слепоглухих детей в мире и в России показывает, что личностное становление такого ребенка начинается только при непосредственном участии взрослого в развитии малыша. Постоянное прикосновение ко всему, чем заняты руки взрослого, постепенно позволяют ребенку сориентироваться в мире людей и вещей, окружающих его, становятся необходимой базой для формирования средств общения и дальнейшего интеллектуального и личностного развития.

Общение слепоглухого ребенка на начальных этапах развития характеризуется совместно-разделенными действиями со взрослым, постоянно ухаживающим за ним. Постепенно от совместных прикосновений и действий ребенок переходит к естественным жестам, которые изобретаются взрослым и ребенком на основе часто повторяющихся и содержательно важных для ежедневной практики жизни ребенка действий и предметов. В настоящее время большую популярность приобретают специальные предметные календари – система предметов-символов (тактильных и плоскостных), с помощью которых можно наладить эффективное элементарное общение и поведение ребенка. Далее на основе полученных и закрепленных образов предметов и действий может быть введено жестовое общение, которое при благоприятных условиях развития может быть переведено в дактильное (т. е. словесное). В настоящее время существует отлаженная, достаточно эффективная методика обучения слепоглухих детей устной речи.

Так как при слепоглухоте поражаются два важнейших дистантных чувства – зрение и слух, то ребенок, оказавшийся в такой ситуации, может опираться в своем развитии на оставшиеся сохранными сенсорные и интеллектуальные возможности. Особое значение при слепоглухоте приобретает осязание. Осязательная деятельность руки ребенка с поражением зрения и слуха становится доминантной в познании окружающего мира и в налаживании общения.

Вот как об осязании вспоминала О.И. Скороходова[1]:

«Сообщение 6. Если Л.И. пожмет мне руку, здороваясь со мной, то я всегда узнаю ее физическое состояние. Также я всегда замечаю, когда она бывает чем-нибудь расстроена или недовольна. Я это чувствую по движению ее пальцев, по напряженному состоянию ее руки, а также по содроганию. Она часто отвечает мне, что ничем не расстроена, но я уже настолько хорошо изучила ее руку и движение, что не верю ей. Я думаю, что если бы я видела глазами и изучила лицо Л.И., то я, вероятно, не лучше бы узнавала по выражению лица ее физическое и духовное состояние, чем узнаю по самым неуловимым признакам посредством осязания. Однажды она со мной занималась, была расстроена и чем-то сильно взволнованна. Я это заметила, как только она позвала меня заниматься, но на мой вопрос: «Что с вами?» – она молчала. Через час она была в совершенно другом состоянии, веселая и спокойная. Я опять спросила: «Что с вами случилось перед занятиями?» – «Ничего». – «Но ведь вы были взволнованны». – «У меня голова болела», – сказала она нерешительно. Я не поверила ей»[2].

А.В. Ярмоленко обращала внимание на важность осязания ногой при ходьбе, когда слепоглухой ребенок ногами ощущает различную текстуру поверхности пола, почвы и т. п. Опыт обследования слепоглухих детей показывает, что иногда слепоглухой ребенок использует осязание ногой для ознакомления с новыми предметами в ситуации, когда руки уже заняты (либо опорой при стоянии, либо также «осматривают» иные предметы). Так, у девочки 4 лет и 7 мес. острота зрения была диагностировала как светоощущение, а двусторонняя нейросенсорная тугоухость была установлена на уровне III–IV степени – при ориентировке в пространстве незнакомой комнаты, подойдя к окну, руками обследовала подоконник, а левой ногой медленно проводила по краям игрушек (больших машин и игрушечных автобусов), знакомясь со стоящими под подоконником предметами.