«Будьте же вы человеком!!!» – крикнула я ему тогда.

«Человеком? А была ли эта падаль, которую ты собралась хоронить, человеком?! Эта мразь, издевавшаяся над моей сестрой, была человеком?! Сначала был Генри, а потом остальные. Я слышал их смех и ее крики».

– Это ужасно! – воскликнула я, предавшись воспоминаниям.

– Что ужасно? – не сразу поняла Мэгги.

– Все! И смерть Генри, и эта история с Невиллами!

– Да, госпожа, – мрачно ответила служанка, помогая зашнуровывать платье.

Когда мы спустились вниз, Мэгги накинула мне на голову капюшон плаща, не дожидаясь, пока я сама это сделаю. Мы сели в крытую повозку, и лошади тронулись. Следом за нами выехало четверо наемников.

– Отец Георг будет ждать на кладбище, там же уже слуги с гробом, – бросил нам кучер через плечо.

Дождь лил, не переставая, всю прошедшую ночь и весь день. Кладбищенская земля, пропитанная водой, разъезжалась под ногами. Кутаясь в плащ, я бросила мокрый комок на крышку опущенного гроба. Слова отца Георга едва долетали до меня, настолько я была погружена в горестные мысли. Дерек разрешил похоронить Генри на краю деревенского погоста, позволив установить на могиле лишь деревянный крест без какой-либо опознавательной таблички. На похоронах присутствовали только мы с Мэгги и несколькими слугами, которые теперь закапывали то, что осталось от тела моего брата, заколоченное в деревянный ящик, поскольку воронье уже успело полакомиться мертвечиной. Чуть поодаль стояло несколько наемников Дьявола, приставленных ко мне, видимо для того, чтоб не сбежала.

«Он же сам сказал перед смертью!» – из головы не шли слова Дерека. И как я не гнала от себя мысли о виновности Генри, они упорно возвращались. «Это все он! Это он сказал мне сделать это!» – прокричал мой брат, прежде чем простился с жизнью. Земля глухо стукалась об крышку гроба, постепенно засыпая его. «Покойся с миром», – прошептала я и осенила себя крестным знамением. «Скажи, что это неправда», – просила его Мэри в ту злополучную ночь, но он ничего ей не ответил. «Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!» – сказала мне мать моих племянников, а уж она наверно знала его гораздо лучше меня. Но ведь Мэри никогда его не любила! Да и он всегда был холоден к ней! Как-то в детстве мне довелось подслушать, как она жаловалась своей сестре, приехавшей к нам погостить, что он часто игнорирует ее как женщину, предпочитая развлекаться с крестьянками. Немудрено, что она с радостью отреклась от него и поспешила покинуть замок, когда представилась такая возможность. А обличительная речь сэра Вуда? Разве можно такое придумать? Сомнения разбирали меня: неужели я была так слепа? Но, если виновен Генри, значит ли, что мой отец тоже виновен? Столько вопросов и ни одного ответа.

Глазами полными слез я взирала на выросший могильный холм. Отец Георг уже окончил свою речь, захлопнув молитвослов, и теперь выжидающе смотрел на меня. Поправив на голове капюшон, я направилась к священнику.

– Как ты, дитя мое? – спросил он, разгладив сутану.

– Я в отчаянии, Преподобный, – призналась я.

Мы двинулись в окружении наемников по направлению к выходу с кладбища, старательно обходя лужи, Мэгги семенила рядом, приподнимая подол платья.

– Я понимаю тебя, дитя, и скорблю вместе с тобой, но мы все должны помнить, что самый страшный час перед рассветом. В жизни всегда должна иметь место надежда. Вы живы и ваш отец тоже, а это самое главное.

– Но Генри больше нет! – воскликнула я. – Его уже не вернуть! И он погиб ужасной смертью!