Каковы будут их пары?

Один из этих символических арканов мог случайно выпасть из комбинации при раскладе, поскольку одну карту убрали в самом начале гадания. Тогда он будет заменен на безумца, распутника, которого за пятку кусает собака. Это наиболее загадочный из арканов, способный полностью изменить значение всей комбинации.

Итак, первая карта, открытая Рут, оказалась повозкой, которой противостоял странный безумец, облаченный в небесно-голубые одежды, опоясанный золотым поясом, в голую пятку которого впился зубами черный сторожевой пес. Номи сдавленно вскрикнула.

– Что это означает? – спросила Анжелика с бьющимся сердцем.

– Бегство! Уход с намеченного пути или, по крайней мере, вынужденную поездку, в которую надо обязательно отправиться. Ее вызывает укус пса, что может означать как происки непримиримого врага, так и Божью длань, властно направляющую вас по вашему пути.

– …И туда, куда я, быть может, не хочу идти! – воскликнула Анжелика. – Хватит, Рут, – решительно заявила она, – я ни о чем больше не хочу слышать. Ни об этой повозке, ни о поездке, ни о бегстве или другом пути. Я хочу жить, хочу быть счастливой.

– Но я считаю, что в целом расклад более чем обнадеживает. Очень хороший расклад, – заявила Рут, резко поменяв концовку фразы.

– Нет, я ничего не хочу знать. Я хочу мечтать, хочу мечтать, что у меня больше нет врагов. Если нужно будет, я всегда смогу дать им отпор.

– Ты же Стрелец, – сказала Рут, словно это могло объяснить возмущение Анжелики.

Стрельцы отвергают слишком определенный образ будущего, которое в действительности мало их заботит и о котором они предпочитают узнавать постепенно, ибо Стрельцы живут исключительно настоящим. И в то же время это знак тех, кто нацеливает в небеса нетерпеливую стрелу, исполненную живого воображения, поэтому мысли о будущем, которое одним разумом не охватить, выбивают у них почву из-под ног.

Сегодня Анжелике хотелось верить в то, что она дожила наконец до дней прочного и основательного счастья в стенах Вапассу. Хватит с нее бегства и новых путей… Рут, видя волнение Анжелики, ласково положила ладонь на ее запястье:

– Не мучь себя, сестра моя. Эти последние семь карт раскрывают нам лишь общий смысл твоей судьбы, и я не вижу в ней особых неотвратимых несчастий. Совсем напротив, ты есть и будешь победительницей, уж поверь мне.

Она не отрицала, что существует сильное демоническое влияние, однако сейчас, когда они сделали первый расклад, это влияние было под контролем. И что бы ни случилось, победа ей была обеспечена, блистательная и решительная.

– Может, и так. Все равно ничего не хочу больше слышать об этой повозке.

Легкое похрапывание, сопровождавшее их беседу, напомнило им о присутствии миссис Кранмер.

– Разбуди ее, Номи.

– Нет уж, дудки. Пока она спит, повсюду в доме царит покой.

Они посмотрели на хозяйку дома, которая продолжала спать, как дитя, иногда тихо похрапывая, что говорило о ее глубоком забытье.

– Пусть отдохнет, – сказала Рут Саммер с услужливой предупредительностью. – Женщина она не плохая, но очень уж противоречивая. Ее осаждают множество безосновательных и безысходных страхов, они сковывают ее по рукам и ногам, не дают вздохнуть в полную силу. Все обитатели этого дома охвачены безумием, за исключением нескольких недалеких служанок, а также…

Она на мгновение задумалась:

– Может быть, старого господина? Ибо с приближением старости мужчины ведут себя не так, как женщины. В то время как женщины, пользующиеся большей свободой, которой они обязаны утрате привлекательности и которая вызывает в них желание отомстить за жизнь, проведенную в услужении и подчинении, часто становятся властными, резкими, даже злобными и сварливыми, мужчины же, сняв с себя доспехи и не чувствуя теперь груза суровой военной обязанности, то есть защиты слабых существ, охотно становятся снисходительными и мудрыми, благодушными от более приятной жизни, прелесть которой они не могли прежде позволить себе вкусить. Они становятся понимающими и простыми, то есть в них проявляется лучшее, что составляет их естество… Это случилось, как мне кажется, с патриархом здешних мест, слывшим в свое время очень строгим законодателем, еще более строгим, чем Уинтроп, основатель, которого, по слухам, он изгнал из города.