- Конечно, хозя…то есть Арина. – пробормотал он и не говоря больше ни слова отправился на кухню.

- Имя тебе надо придумать, - сказала я больше себе, чем ему. – Домовой слишком длинно. - Как на счет Кузя? – спросила я его, притопав в столовую и глядя на то, как он хозяйничает.

Он чуть скривился, но ответил:

- Ох уж мне этот Домовенок Кузя, всех Домовых позорит. Я что похож на него? – я захихикала.

- Похожи. – ответила я. – Вы оба домовята.

- Если нравится, называй так. – пожал он плечами.

- Я же сказала, здесь не рабское положение. Говори, если тебя что-то не устроит. Не обещаю, что будет по-твоему, но прислушаюсь. – Он повернул на меня голову и посмотрел долго так вдумчиво, снова смущая меня, как школьницу. – Как бы ты хотел, чтобы тебя звали?

- Не знаю, я не задумывался об этом. Еще никто не хотел дать мне имя.

Сердце непроизвольно сжалось. Как бы мне не было плохо, я не переставала сочувствовать другим. Мне стало так жаль его, у него не было даже имени. Дом, в котором он жил был чужим, а из вещей только набедренная повязка. Но может ду́хи воспринимают все иначе? Для них это несущественно? А что существенно? У него же есть эмоции и чувства, значит и разочарование и грусть им не чужды.

- Как тебе просто Дом? Это сокращенное от Домового.

- Дом…Дом… - примерял к себе мужчина, что-то нарезая.

- А может старинным русским? – не унималась я. - Ярослав, Ярополк, Добромир, Мирослав…Правда все равно буду сокращать тебя до Яра, Мира или Славы. – у меня был такой азарт, словно я себе зверушку завела, которой у меня никогда не было. Ага, такую себе «зверушку» под метр девяносто ростом, пронзительными глазами и лукавой улыбкой, стряпающий на моей кухне в одной набедренной повязке. – Слушай, а вы там в своем мире духов тоже причинные места прикрываете?

От удивления моим вопросом, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза, а вот нож прошел по пальцу. Я подскочила к нему, хватая за руку.

- Скорее под воду. – скомандовала я и потянула его за палец.

- Арина. – я включала холодную воду.

- Ари-ина-а-а. – произнес он в той же манере: тягуче, гортанно, чувственно. Я посмотрела в его глаза, и поняла, что стою очень близко, к почти голому мужчине, держу его за руку, и тяну ближе к раковине, от чего его лицо оказалось на уровне с моим и так близко, что от его дыхания шевелятся волосы на висках. Осознав это, я резко отпрыгнула от него и с ужасом уставилась на него.

- Прости. – пискнула я.

- За что? – удивился Домовой.

- Я не должна была… - договорить мне не дал ком в горле. Я ждала вспышки гнева, обвинений в мою сторону, может даже пощечину, как сделал бы это Руслан. Я знала, что побледнела, но постепенно поняла, что моего мужа здесь нет и надо перестать проецировать на остальных его поведение.

- Эй, все хорошо, Арин. – он немного нахмурился, но увидев, что я всматриваюсь в его лицо, чуть улыбнулся мне. – Я только хотел сказать, что меня нельзя ранить, я же дух.

- А как ты это делаешь? – я взяла себя в руки, чтобы не выглядеть трусливой идиоткой, хоть это и был всего лишь домовой. Но как сказал Антон Павлович Чехов «Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой», а тут такое разумное…кхм, существо.

- Ну я как бы исчезаю на это время, мое материальное тело.

- А ты сам это контролируешь?

- Нет, оно само.

- Но как тогда у тебя появились эти шрамы на спине?

- Это сложно объяснить, я не хочу об этом. Потом, может быть, узнаешь.

- Ладно…Подожди,…получается… - меня осенило. - вилы тебе бы никак не навредили? – я уже знала ответ, но мне надо было услышать это от него.