Мысль о том, что отец смотрит на него, мало вдохновляла Фрэнка, ведь он его не знал. А глубоко внутри проклевывалось зароненное Лиззи семя сомнения насчет миссис Бейкер и всех ее затей.

Вечером каждого вторника Фрэнк, движимый любопытством, тихонько вставал после того, как дамы удалялись в столовую. Спустившись до половины лестницы, он глядел через балясины на закрытую дверь и прислушивался. Иногда до него доносились постукивание, глухие удары и восклицания женщин, иногда плач. Удары пугали Фрэнка, а от чужих слез хотелось плакать самому, но он оставался на месте.

Однажды вечером, в конце весны, он, как обычно, занял свой пост на лестнице. Ему показалось, что в столовой на миг послышался мужской голос, потом одна из женщин зарыдала – жуткий, отчаянный звук. Он все продолжался. На глаза Фрэнка навернулись слезы. Затем дверь столовой вдруг распахнулась, и появилась миссис Бейкер. Она закрыла за собой дверь, привалилась к стене и закрыла глаза.

Фрэнк сжался в комок и замер. На лестнице было темно – если не шевелиться, она его не заметит. При миссис Бейкер была, как всегда, ее сумочка с узорами «пейсли». Фрэнк смотрел, как женщина ставит и открывает ее. Затем, к его изумлению, миссис Бейкер извлекла оттуда початую бутылку виски. Быстро и настороженно оглянувшись на закрытую дверь, она припала к бутылке и сделала большой глоток. Потом перевела дух, отпила еще и утерла губы, не спуская глаз с двери. Рыдания не смолкали. Женщина что-то пробормотала, Фрэнк уловил только два слова: «Тупые коровы». Выражение лица миссис Бейкер переменилось, став жестким и презрительным. Убрав бутылку в сумочку, она достала пакетик мятных леденцов и сунула один в рот, затем подняла взгляд и увидела таращившегося на нее Фрэнка.

Глаза ее сощурились. Она быстро посмотрела на дверь в столовую, потом кинулась к лестнице; длинная нитка жемчуга подпрыгивала на ее дородных телесах. Фрэнк перепугался, но был не в силах пошевелиться. Миссис Бейкер поднялась по лестнице и нависла над ним. Жемчуг коснулся его лица, и мальчик вздрогнул. Женщина вцепилась в его руку сильными мясистыми пальцами.

– Ах ты, мерзкий пронырливый мальчишка! – злобно прошипела она. – То, чем мы занимаемся, – дело личное, не для детских глаз. Духи разгневаются. Не говори никому ни слова о том, что видел, иначе я нашлю на тебя злых духов, по-настоящему коварных и жестоких, и они будут тебя мучить. – Женщина с силой встряхнула его. – Ты понял?

– Да, миссис Бейкер.

– Точно понял? – Хватка сделалась еще крепче. – Не думай, что я не смогу вызвать духов, – еще как смогу.

– Я понял.

– Вот и хорошо. А теперь ступай в кровать, мерзкий маленький соглядатай!

Она смотрела, как Фрэнк ковыляет в свою комнату. В темноте он улегся в постель, весь дрожа. Фрэнк боялся, но не злых духов. Он понял, что Лиззи была права: миссис Бейкер – бессовестная обманщица. А еще он убедился, что его опасения справедливы и мир – это плохое место, полное людей, готовых причинить ему вред, если смогут.

Сеансы продолжались. Миссис Бейкер была, как всегда, любезна с Фрэнком, хотя при взгляде на него в ее глазах появлялось какое-то новое выражение. Спустя пару недель мать позвала его и сказала, что отец прислал с «другой стороны» послание, в котором говорится, что Фрэнку пора ехать в школу, к своему брату. Мать посмотрела на него с привычной досадой, но одновременно – с неподдельной озабоченностью.

– Я была не уверена, что Стрэнгмен-колледж подходит тебе, слишком уж ты хилый, но твой отец сказал через миссис Бейкер, что там тебя приучат к дисциплине, это пойдет на пользу. Надо ехать, говорит она, ибо в мире духов знают куда больше нас. Ах, Фрэнк, не стой и не смотри на меня с этой дурацкой ухмылкой, пожалуйста.