Шагая, она размышляла о том, какими уставшими, окоченевшими и серыми выглядят, по сравнению с немцами, прохожие в своем большинстве. На мостовой сидел одноногий и играл на скрипке. На земле лежала фуражка, на куске картонки было нацарапано: «Ветеран 1940. Помогите, пожалуйста». Скоро полицейские его прогонят – нищие чуть не стали бичом Лондона, но после кампании в «Дейли мейл» их насильно переместили в сельскохозяйственные поселения «На задворках», устроенные Ллойд Джорджем с целью производства продукции на неудобьях в сельской глуши. Она бросила в шапку инвалида полкроны. В последние дни Сара все чаще замечала признаки бедности и неблагополучия. Годами она закрывала на это глаза. К моменту встречи с Дэвидом она перестала участвовать в политической деятельности, это было слишком опасно. По возвращении из Новой Зеландии оба считали, что остается только ждать, пока ситуация не переменится. А перемениться она просто обязана.

Она шла по направлению к Вестминстеру, снова и снова замечая, как много здесь вспомогательной полиции. Несколько раз попадался новый плакат с рекламой фашистов Мосли, красочный и жуткий: женщина на переднем плане заслоняет младенца от гигантской, похожей на Кинг-Конга обезьяны с длинным носом карикатурного еврея, в каске, с красной звездой на лбу. «Сражайся против большевистского террора! Вступай в БСФ!»[6] Сара прошла по Уайтхоллу, оглядываясь на окна Министерства доминионов, где в это время должен был работать Дэвид. В последние недели она все сильнее злилась на него, но после разговора с Айрин осознала, как сильно любит мужа и боится потерять его.

Миновав Вестминстерский дворец, женщина вошла в аббатство. Внутри было темно и холодно, шаги отдавались звонким эхом. Людей было мало. Могилу Неизвестного солдата все еще покрывали венки, оставшиеся от Поминального дня. Сара обвела глазами обширное пространство. Здесь в следующем году пройдет коронация. Ей стало жаль королеву, такую молодую и одинокую посреди всего этого хаоса. Вспомнилось рождественское обращение ее отца Георга VI в 1939 году, в то единственное военное Рождество. Семья собралась перед радиоприемником, все были в бумажных колпаках, но хранили торжественное молчание. Король, запинаясь, читал стихотворение:

Промолвил я стражу, стоявшему у нового года врат: «Свет мне подай, чтобы тьму пред собой разогнать». Он мне так отвечал: «В темноту ты шагни и Господу в длань свою руку вложи;Тебя сохранит он вернее, чем свет, ведя за собой мимо горя и бед»[7].

Бедный король, подумалось ей. Он никогда не желал трона, но вынужден был на него взойти после того, как его безответственный брат Эдуард VIII, симпатизировавший нацистам, отрекся от престола. Эдуард и Уоллис Симпсон до сих пор наслаждались жизнью на Багамах, где бывший король был губернатором. После событий 1940 года Георг, как и многие видные деятели тридцатых годов, словно растворился – редко появлялся на публике и в этих случаях выглядел печальным и натянутым.

Для службы вынесли несколько стульев, и Сара села. В холодном полумраке она поймала себя на мысли, что впервые за годы молится. «Господи, если Ты существуешь, пошли нам еще дитя. Для Тебя это такая мелочь, для нас же это все». Она тихо заплакала.

У Сары было счастливое детство. Она была любимицей семьи – белокурая милашка, которую обожали мать и старшая сестра. Впрочем, ей было известно, что на первом месте для них стоит Джим, отец, чье изувеченное лицо иногда пугало ее в юные годы.

Джим служил счетоводом в муниципалитете, а большую часть свободного времени посвящал работе в пацифистских организациях – сначала в Союзе Лиги Наций, затем в Союзе обета мира. Он отдавал все силы предотвращению новой войны, убежденный, что человечеству ее уже не пережить.