А офис встретил букетом цветов на столе Ольги. Высокие, тёмно-бордовые розы в обрамлении каких-то струганных веток серого цвета, с «гнездом» под нежными головками цветов. Авангардная конструкция смотрелась чужеродно в спокойном интерьере приёмной, в ее пастельных тонах и классической обстановке.

Ольга решила вызвать ревность или действительно закрутила роман? Надо заметить, кто бы ни был этот счастливчик, он большой оригинал. Экий веник подарил, вернее сказать, метлу из прутьев и роз. Такой букет подошёл бы креативной выпускнице художественного ВУЗа, но никак не Ольге, с ходу отличающей Шумана от Вагнера.

— Какой славный… — проговорил Михаил, подходя к столу, оглядывая конструкцию из роз и веток. — Букет. Это же букет, я не ошибаюсь?

— Если верить курьеру — да, — Ольга Алексеевна кивнула и уставилась в монитор. — А если глазам, то сомневаюсь.

— Что, не нравится авангардизм? — усмехнулся он и направился в кабинет.

Конечно, ей не нравится авангардизм, Ольга даже абстракционизм с импрессионизмом не признавала, а здесь и вовсе фигня вместо букета.

— Почему мне должна нравиться или не нравиться эта… композиция, её Поплавской прислали, — удивилась Ольга.

— Вот как? Интересно…— Михаил бесцеремонно вернулся к букету и оглядел на предмет наличия карточки, какой-нибудь подсказки, от кого букет.

— Не утруждайтесь. — Ольга Алексеевна закатила глаза. — Цветы от Стива Коулса.

— Откуда известно? — уточнил Розенберг.

— Курьер сказал, — пожала плечами Ольга и победно посмотрела на Михаила.

Вот так тебе, со своей Поплавской. Пока ты, товарищ начальник, отвергаешь проверенную во всех отношениях женщину, твоему прекрасному профессионалу, не стесняясь, присылают цветы.

Надо же, а Коулс умеет быть обходительным мужчиной, может, он и любовник отличный, вон, и Поплавской до сих пор нет на работе. Отсыпается? Предъявить было нечего, к сожалению. Ненормированный рабочий день, свободный график. Сегодня присутствие Альбины необязательно. Как назло!

Ох и рассердило Михаила это гнездо аиста с розами. Демонстрация его глупости, даже идиотизма. А на что он рассчитывал? Что Альбина прикинется невинной овцой и откажется от пышущего тестостероном Коулса?

Этого не может быть, потому что быть не может. И предъявить нечего, и, главное, незачем. А злился Михаил так, что места себе не находил, бегал по кабинету, как хомяк в колесе. Набить бы морду Стиву, а эту гадину блондинистую придушить к собачьим потрохам, тряхнуть так, чтобы позвонки ссыпались в ажурные трусы! И себя заодно…

Олень вислоухий! Правильно Альбина говорила — олень. Рогами, того и гляди, потолок снесёт. Ольга даст шанс одуматься, Софа и вовсе не ввяжется в авантюру с первым встречным, а Поплавская… она отморозит себе уши назло Михаилу, не то, что переспит с Коулсом.

Эпический пушной зверь!

К шести вечера он выполз из кабинета, как из норы дикий зверь, злой, взлохмаченный, готовый сожрать любого, кто попадётся на глаза, неважно, съедобный или ядовитый. Опасный хищник или травоядный. Михаил Розенберг жаждал крови. Любой.

А виновница его состояния как раз стояла в приёмной, и с наслаждением нюхала странный букет. Михаил даже не слышал, как Альбина пришла, и не знал, что уже собиралась выходить. Притопала за метлой? Своя в ремонте, не иначе!

— И каким это ветром к нам такую красивую тётеньку занесло? — перефразировал Михаил ставшую крылатой фразу. — Голова не болит?

— Нет, — Альбина широко улыбнулась и прижала жуткую икебану к себе и проговорила почти по слогам. — У меня ничего не болит, а у тебя?