– Ты звал ее с собой?

– Да. Знаешь, я даже не расстроился толком, когда она отказалась ехать. Скорее, удивился.

– Почему?

– Мой отец исколесил всю страну, и мама всегда была с ним. Никогда я не слышал от нее возмущений по этому поводу, хотя мы переезжали чуть ли не каждый год. Только когда я пошел в школу, она ультимативно потребовала осесть на одном месте.

– Твой отец согласился?

Кэсси смотрела на меня так заинтересовано. Неужели мое нытье еще не вогнало ее в сон?

– Почти мгновенно. С того дня мой отец стал махровым подкаблучником, – я усмехнулся, припоминая все маленькие семейные битвы, из которых мама стабильно выходила победительницей.

– Поэтому ты думал, что Натали поедет с тобой без пререканий? – вернула меня из веселья Кэсси.

– Ага. Давай, детка, брось все, и погнали, – подтрунивал я сам над собой. Шутка не прошла.

Кэсси опять притихла, а потом вдруг резко села, проговорив:

– Я бы поехала...

– В Сэнди? – я рассмеялся.

– Да хоть в Йемен, – выпалила она страстно. – Знаешь, моя мама тоже бросила отца. Она не могла жить здесь. Ее тянуло куда-то все время.

– Малыш, не надо проводить параллели, – я погладил ее по спине, чувствуя звенящую напряженность больной темы.

– Тут только одна параллель, Алан. Ты не любил Натали. Моя мама не любила Алекса. Привязанность, уважение, привычка – все отходит на второй план перед желанием быть счастливым. Мама тоже переживала. И я... Я уехала точно так же, как она. Я видела, как папе больно, но не могла иначе, - ее хрупкие плечики затряслись от еле сдерживаемых рыданий.

– Иди сюда, – я притянул Кэсси к себе. Она расслабилась и позволила себе заплакать.

Я зарылся носом в ее волосы, успокаивая, уверяя, что это все прошло, и не стоит переживать. И снова я почувствовал, что мы слишком похожи. Убегая от людей, которые нас любили, мы искали покой. Находили, но все равно жили с чувством вины, в ответе за тех, кто нас любит.

– Знаешь, почему Форд забрал у нас дом? – проговорила Кэсси, вытирая слезы.

Я покачал головой.

– Он наказывал нас. Считал, что Алекс погиб, потому что нас не было с ним. Ему не для кого было жить... – новые ручейки потекли по щекам.

– С чего ты взяла?

– Он написал об этом в письме. Поверенный отдал его мне на оглашении завещания. Господи, я даже благодарна Райану, что он меня встряхнул тогда. Иначе... я не знаю... Мне жить не хотелось.

– Не смей! – яростный рык вырвался из моего горла. Я заставил ее посмотреть мне в глаза. – Не смей так говорить! Твой отец был копом. Он делал свою работу. Это не твоя вина. Ничья. Только того ублюдка, что решил обчистить магазин.

Кэсси опять заплакала, но теперь уже от облегчения, выплескивая боль потери, а не чувство вины. Мы крепко сжимали друг друга, словно пытались согреться. Мы так похожи. Слишком похожи. Нам слишком хорошо вместе. Боже, я с ума сойду, когда она уедет. Восемь месяцев, шеф. А дальше? Не знаю. Не хочу знать.

Только когда солнце начало клониться к горизонту, Кэсси заговорила, прервав уютное молчанье:

– Поехали домой.

– Сначала на мне, а потом на машине? – не сдержался я.

– Я дойду. А то набалуюсь – будешь возить меня на себе до бара, – отлично, моя вредная девчонка вернулась.

Мы свернули плед и, взявшись за руки, пошагали к шоссе. Воспоминания о баре опять засвербели у меня в мозгу. Нужно найти Кэсси приличную работу. И чтобы она получала от нее удовольствие. Может быть, это будет еще один повод остаться в Сэнди.

Еще один? А первый – это я? Хм... Да.

Жаль, что меня ей будет мало. Жаль, что я не могу дать ей достаточно.