— Ну держи, — я наклонилась, разрешая Вафле взять шарик с моей ладони. Шарик был величиной с теннисный мячик, а горло у моей дракошки — тоньше куриной шеи. Точно не заглотит. Не удав же!

Дракошка радостно схватила шарик в пасть и с ужасно деловым видом зашагала вперед меня, на всех четырех лапах, важно фыркая белым паром из всех шести ноздрей. 

— Мы вообще-то идем завтракать, — сообщила я безмятежно удаляющемуся хвосту, но он оказался в курсе. И даже поработал для меня экскурсоводом.

— Доброе утро, дорогая, — любезно мурлыкнул со своего места Джулиан, — как спалось? Не замерзла ли одна в постели?

— Нет, спасибо, у тебя очень теплые одеяла, Джулиан, — я радостно улыбнулась, радуясь тому, что новое утро начинается с очередной восхитительной пикировки.

— Нужно распорядиться, чтоб их поменяли, — вздохнул вампир с деланным беспокойством, — а то лето на дворе, а ты — с теплыми одеялами. Не хочу, чтобы ты случайно простыла или маялась от духоты.

— Боюсь, тебе придется устроить в моей спальне ледничок, чтобы я решила погреться об тебя, — хмыкнула я, усаживаясь за стол.

— Идея хорошая, но не практичная, — Джулиан задумчиво прищурился, — ведь в этом случае ты явишься ко мне наглухо простуженная, и вместо приятного времяпрепровождения мне придется заниматься твоим лечением.

— А это тебе не под силу, дорогой? — я ехидно округлила глаза. — Великий и всемогущий глава клана ди Венцер не сообразит, какой стороной на спину его больной жены ставятся горчичники?

— Куда уж мне, болезному, — Джулиан панически откинулся на спинку стула, прижимая руки к сердцу, будто я его ужасно напугала, — может быть, тебе еще и стакан воды нужно будет принести? 

— Два! — я решила не мелочиться и болеть — так на полную катушку.

— Чудовищно! — прохрипел вампир, сползая в такой натуральный обморок, что я даже восхитилась его актерской игре. — Нет, дорогая жена, такие подвиги! Я ни за что в своей жизни на это не осмелюсь. Даже ради твоих прекрасных ног.

— У меня, между прочим, глаза тоже ничего, — я напустила в голос сердитости, стараясь выглядеть обиженной девочкой с ужасно задетым самолюбием.

— Да что ты? — Джулиан притворно удивился, поднялся со своего места и быстрым шагом направился ко мне. — Мне нужно срочно убедиться в этом заявлении.

— Ты жульничаешь! — я фыркнула, когда вампир обогнул стол и присел краем своей дивной пятой точки на резной подлокотник моего стула.

— Ты — враг моей семьи! — Джулиан грозно свел брови над переносицей. — Ты предлагаешь мне верить тебе на слово, ведьма?

— Я, между прочим, тебе повод для недоверия не давала, — напомнила, прекрасно понимая, что это ничего не изменит. И вправду не изменило. Джулиан коснулся самого кончика моего подбородка и чуть склонился ближе, будто пытаясь рассмотреть солнечных зайчиков в моих зрачках.

— И ведь и вправду не врешь, — произнес он совсем другим своим, мягким, обольстительным шепотом, который — я была уверена — действует на меня только коварной темной ночью. Нет. Утром, солнечным и радостным, он тоже вполне себе действовал. Пробирался под кожу, заставляя задерживать дыхание. 

Наше сближение началось медленно, будто оба мы опасались друг друга спугнуть. И… Спугнули ведь!

За пару дюймов от того, чтобы вывести на нашем счетчике поцелуев изящную тройку, Джулиан вдруг замер. Вот буквально закаменел, хищно втягивая воздух носом. И все бы ничего, но в его зрачках при этом начали разрастаться алые точки — верный признак того, что медленно, но верно в крови вампира вскипает гнев.

— Джулиан?